Огни Хякки Яко

Лишь почувствовав соблазнительные запахи, доносившиеся с кухни, Уми поняла, насколько голодна. Последний раз они ели вместе с Тэцудзи, когда тот утащил письма из отцовского стола, а с той поры прошло уже много времени.

Одна из служанок, хлопотавших на кухне, с нескрываемым изумлением посмотрела на Уми, когда та велела найти что-нибудь из съестного.

– Но ведь уже совсем скоро обед, молодая госпожа Хаяси, – робко попыталась возразить девушка.

– Сегодня я хочу поесть в саду, – объявила Уми. – Одна.

На это служанке ответить было нечего. Пока она собирала всё, чем не стыдно накормить господскую дочь, Уми прихватила кувшинчик с вином из отцовских запасов. После всего, что она сегодня узнала, не помешает немного прийти в себя. И хотя бы на время позабыть о событиях прошлого, последствий которых было уже не изменить.

Когда служанка отвернулась, Уми незаметно бросила в печь связку писем, которые до сей поры так и прятала в рукаве, и с мстительным удовлетворением наблюдала за тем, как сворачивается и тлеет бумага.

Если бы с такой же лёгкостью можно было уничтожить ведьму Тё, сердце Уми обрело бы долгожданный покой…

Обосновавшись на берегу пруда и не заботясь о том, что её может увидеть кто-то из братьев клана или прислуги, Уми откупорила вино и сделала большой глоток прямо из кувшина. Оно обожгло горло и приятным теплом свернулось в груди. Чтобы не захмелеть, Уми поспешила закусить свежей мясной булочкой, которыми торговал старик-лоточник у моста Нагамити. Стряпнёй на кухне усадьбы занимались только по большим праздникам, потому булочки эти покупали так часто, как представлялся случай.

Исходившая от воды прохлада помогла остудить воинственный пыл и вернуть ясность разума. Обитавшие в пруду водные сущности так и не показались. То ли затаились на глубине, ожидая, пока Уми сама к ним обратится, то ли занимались иными делами, не имевшими к ней касательства.

В этот час сад пустовал, чему Уми была только рада. День ещё даже не начинал клониться к вечеру, а она уже чувствовала навалившуюся на плечи усталость. Казалось, за эти несколько часов будто прошла целая жизнь, полная горьких осознаний и предательств, примириться с которыми у Уми пока недоставало сил…

Но долго её уединённая трапеза не продлилась. Раздавшийся неподалёку мелодичный звон медных колец возвестил о возвращении Ямады. Вскоре монах молча опустился рядом на поросший травой берег пруда и бережно положил посох по правую руку от себя.

Уми покосилась на него. Человека постороннего напускное умиротворение Ямады, вероятно, и могло бы сбить с толку, но она заметила, как крепко загорелые пальцы смяли ткань рукавов, как между тёмными бровями залегла едва заметная морщинка.

Похоже, не у неё одной выдалось нелёгкое утро.

– Держите, – она протянула Ямаде початый кувшин. – Вижу, вам сейчас тоже не помешает.

Монах понюхал содержимое кувшина и с удивлением уставился на Уми.

– Пейте-пейте. И булочки попробуйте, они хороши.

На краткий миг Уми показалось, что Ямада откажется. В самом деле, вдруг обеты, которые он принёс, запрещали выпивать?

Но Ямада, поблагодарив сдержанным кивком, сделал несколько глотков. Уми невольно засмотрелась на то, как опускается и снова поднимается кадык на его крепкой шее.

– И дышать стало чуть легче, не правда ли? – невесело усмехнулась Уми, когда Ямада вернул ей кувшин.

Она почувствовала на себе его внимательный взгляд.

– Я рад, что вам уже лучше, но всё же, пожалуйста, не усердствуйте с вином. Про́клятая метка-татари отняла у вас много сил. Нужно время, чтобы восстановиться.

Несмотря на усталость, сквозившую в голосе монаха, в словах его чувствовалось искреннее участие. Пожалуй, только это и заставило Уми не ощутить раздражения от непрошенного совета.

Она повернулась к нему, и их взгляды встретились. Но в чуть прищуренных глазах Ямады Уми не увидела ни следа ожидаемой жалости или затаённого беспокойства – там сияла лишь светлая и ничем не замутнённая радость. Так обычно дети радуются появлению солнца на небе после затяжного дождя…

То ли вино ударило в голову быстрее, чем рассчитывала Уми, то ли дело было в чём-то ином, но лицо начало гореть. Опасаясь, что Ямада заметит перемену в её настроении, Уми поспешила отвернуться к пруду.

– Сегодня исключительный случай, – ответила она, стараясь не сболтнуть лишнего. Не стоило нагружать Ямаду подробностями их семейной трагедии, к которой он не имел ни малейшего отношения.

Но он, похоже, всё-таки почувствовал оставшуюся между ними недосказанность.

– Я могу чем-то помочь?

Не сумев сдержать горечи в голосе, Уми проговорила:

– Боюсь, повернуть время вспять не под силу огненному колдуну. Только это могло бы хоть что-то изменить.

Она вдруг встрепенулась, озарённая неожиданной мыслью, и подалась Ямаде навстречу.

– Вы же служитель Дракона, вас наверняка многому учили. Скажите, как помочь тому, кто всё потерял? Как вернуть человеку надежду и желание жить?