Огни Хякки Яко

Но когда придёт время, Тэцудзи потребует, чтобы Ямада раскрыл всё, что у него на уме. Не посмеет же какой-то странствующий монах нарушить приказ самого наследного принца?

– Много лет на него была возложена обязанность сохранять древнее храмовое сокровище, Глаз Дракона, – продолжал Ямада. – Но теперь местонахождение Глаза больше не является тайной, и потому друг попросил меня отнести сокровище в самое безопасное место из всех возможных.

– К Ямамбе, – закончил за него Тэцудзи.

Ямада кивнул. Какое-то время принц помолчал, обдумывая услышанное. Выходит, рассказ ёкаев, которых насильно удерживали в балагане, оказался ближе к истине, чем он полагал поначалу.

– Получается, ведьма Тё и её прихвостни неспроста прибыли в Ганрю, – догадался Тэцудзи. – Они искали Глаз Дракона?

– Так и есть, – с самым мрачным видом кивнул Ямада.

– Но ведь всё уже закончилось. Араки схватила тайная полиция, и скоро он понесёт заслуженное наказание…

При упоминании имени колдуна Уми вздрогнула. Только теперь она, похоже, заметила пропажу кувшина с вином, но ничего говорить не стала: просто вдруг как-то сникла, уставившись на поднятую ветерком мерную рябь, пробегавшую по поверхности пруда.

– Но ведьме Тё удалось сбежать, – нахмурился Ямада и добавил: – А ведь именно она стояла за поисками Глаза.

И вряд ли так легко теперь от них откажется. Так и не прозвучавшие слова тяжело повисли в воздухе, отчего даже дышать стало трудно – не то от подспудного страха, который Тэцудзи внушали все разговоры о белой ведьме, не то от тревоги за то, что будет, если ей всё же удастся добиться желаемого.

– Час от часу не легче, – проворчал Тэцудзи, скрестив лапы на груди. Он-то надеялся, что после того страшного вечера в балагане больше опасаться нечего, но на деле всё оказалось гораздо сложнее.

Он так и не выяснил, зачем колдунам понадобился меч Фусецу и какие планы они вынашивали вдали от столицы и бдительного надзора императора и тайной полиции. И это тревожило его – тревожило сильнее, чем Тэцудзи готов был себе признаться.

Но куда большую жуть наводила мысль о том, что ведьма в белой маске может быть где-то рядом. Рыскать в поисках Глаза Дракона или, чего доброго, увязаться из Ганрю прямо за ними…

Но демоны с ней! Одна сошедшая с ума старуха не должна остановить его и поколебать решимость вернуться домой. Тэцудзи проделал такой большой путь, чтобы оказаться здесь – можно сказать, был в одном шаге от того, чтобы добраться до Ямамбы.

Поэтому он не может сдаться. Только не теперь, когда он столько претерпел, чтобы вернуть свой настоящий облик!

Над прудом повисло тягостное молчание, и никто из собравшихся на берегу не спешил нарушать его первым. Тэцудзи в очередной раз обдумывал своё положение и в конце концов пришёл к выводу, что у его нынешнего пребывания в мартышечьем теле есть одно неоспоримое преимущество – ему не нужно собирать вещи в дорогу.

Эта неожиданная дурная мысль настолько развеселила принца, что он едва слышно прыснул. Однако ни Ямада, ни Уми не спешили разделять его веселья. Якудза всё ещё хмуро сидела, невидящим взглядом уставившись на воду, а монах то и дело косился на неё, будто хотел что-то сказать и не мог набраться решимости.

Раскрыть рта Ямада так и не успел. Со стороны усадьбы Уми окликнул какой-то мужчина средних лет, и она, недовольно закряхтев, поднялась и зашагала к нему.

На лице монаха отразилась сложная смесь чувств – от досады до облегчения. Но чем была вызвана перемена в его настроении, Тэцудзи не знал – да и, признаться, не хотел даже об этом задумываться. С него довольно было и того, что Ямада, глубоко погрузившись в размышления, не заметил, как Тэцудзи сделал нескромный глоток из кувшина с вином, а потом доел соленья, до которых не успела добраться Уми. В мартышечьем обличье его постоянно мучил голод, и справляться с ним Тэцудзи пока не научился.

Жуя морковку, принц невольно прислушался к голосам Уми и окликнувшего её мужчины. Они так и стояли у веранды, в тени дома, думая, должно быть, что никто их разговора не услышит.

– …понимаю, что мне следовало явиться гораздо раньше, но ваше состояние внушало тревогу всему клану, – говорил мужчина. Голос у него был с характерной хрипотцой курильщика, но неприятным Тэцудзи его бы не назвал.

– Сейчас беспокоиться не о чем, мне уже гораздо лучше, – поспешила заверить его Уми. Речь её снова стала внятной и чёткой; похоже, она была не так пьяна, как Тэцудзи показалось поначалу.

– Рад слышать. Касаемо вашего поручения: мне удалось поймать человека, которого мы с Сибатой выслеживали от сгоревшего святилища Луноликой Радуги. Я повязал его, и мы убрались из балагана как раз до того, как там началась заварушка.

– Отлично сработано! Где он сейчас?