Огни Хякки Яко

Поначалу Ямада откровенно смешался. Он невольно отшатнулся и опустил глаза, а пальцы ещё сильнее принялись теребить рукава. Но вскоре ему удалось совладать с собой и придать лицу прежнее спокойствие.

– Следует прежде отрешиться от всех радостей и горестей этого мира и отыскать в своём сердце ту цель, ради которой живёшь. Которая, словно свет путеводного фонарика, ведёт тебя даже сквозь пелену беспросветных и тёмных дней.

Ямада замолчал, уставившись на блики, игравшие на поверхности пруда. Лишь теперь Уми осознала, что слушала его затаив дыхание.

– У вас есть такая цель?

– Была когда-то. – Отчего-то теперь улыбка, заигравшая на губах Ямады, показалась Уми очень печальной. – Но иногда они меняются или перестают быть настолько важными, как прежде. И тогда нужно всё начинать сначала: прислушиваться, искать и продолжать двигаться вперёд, что бы ни случилось.

– Нужно иметь очень крепкую волю, чтобы так жить, – покачала головой Уми, чувствуя, что её цель сегодня утром развеялась над Ганрю вместе с прахом названного дядюшки.

– Скорее здесь важно другое: умеешь ли ты говорить себе правду или предпочитаешь жить во лжи.

– А если ты настолько сроднился с ложью, что уже просто не представляешь, как можно иначе? – хмыкнула Уми.

Ямада тяжело вздохнул и погрузился в раздумья. И Уми, скосив глаза, невольно залюбовалась безмятежностью его облика.

Светлые одежды – пускай и видавшие виды, но всегда чистые. Короткие тёмные волосы, едва проклюнувшиеся на бритой голове. Уми с трудом сдержала дурной порыв протянуть руку и провести по ним пальцами – мягкие или нет? Крепкие загорелые руки с проступающими под кожей жилами: такие не боятся мозолей и тяжёлой работы. Но пальцы длинные и красивые, утончённые даже…

Уми окончательно смутилась и крепко зажмурилась. Прежде она и не думала о том, что изучать сидящего рядом мужчину может быть столь приятно. Рассматривать, подмечая детали, на которые не обращала внимания прежде.

Когда Ямада наконец заговорил, Уми встрепенулась и мысленно дала себе крепкую затрещину, чтобы окончательно отогнать странное настроение, навеянное выпитым.

– Если возникло хоть малейшее сомнение, значит, вы уже встали на путь, который рано или поздно выведет к тому, что ищете. И теперь понадобится лишь смелость следовать этому пути, что бы он вам ни преподнёс.

После столь короткой и серьёзной речи Ямады все остатки хмеля с Уми будто ветром сдуло. Что, вне всяких сомнений, было к лучшему. Подобные разговоры лучше вести на трезвую голову.

Уми всегда считала себя смелой, и небезосновательно, но после открытий этого дня она уже ни в чём не была уверена. Всё, ради чего она столько лет упорно трудилась в клане, оказалось обречено с самого начала, потому что основывалось на той жертве, которую Уми не могла принять. Не могла с нею смириться.

Она никогда не забудет. Не сумеет простить отца и дядюшку за то, что они сделали. Оставаясь частью клана, Уми покажет тем самым, что нерушимые принципы можно безнаказанно попрать в угоду собственной корысти и трусости. Выразит своё немое согласие с тем, что семью легко можно разменять на деньги и власть…

Уми снова охватила бессильная злость. Кажется, впервые в жизни она не представляла, что делать дальше.

– Завтра до начала празднования Обона я собираюсь покинуть Ганрю, – снова заговорил Ямада.

Уми крепко сцепила руки, чтобы скрыть внезапно охватившую дрожь. Она ни за что даже самой себе не призналась бы, как покоробили сквозившие в тоне монаха лёгкость и смирение.

С другой стороны, данное ей слово он сдержал. Про`клятой метки больше не было. И теперь ничего не удерживало Ямаду в городе. Совершенно ничего.

Так почему вдруг в груди поднялась ядовитая и горячая волна обиды?

– Это значит… вы унесёте с собой Глаз Дракона? – голос всё-таки подвёл и сорвался, но Ямада, похоже, ничего не заметил и не понял.

Или сделал вид.

– Есть одно место, где он будет в безопасности, – кивнул он и, сбавив тон, добавил: – В убежище горной ведьмы.

– Горной ведьмы? – раздался совсем рядом изумлённый возглас. – Уж не о Ямамбе ли речь?

Уми и Ямада, не сговариваясь, задрали головы. С ветвей молодой плакучей ивы на них взирала киноварно-красная морда обезьяна Тэцудзи.

Глава 9. Тэцудзи

Ямада уставился на него во все глаза.

– Откуда вам о ней известно?

Тэцудзи осторожно, цепляясь коготками за кору дерева, спустился на траву.