Огни Хякки Яко

Поток отвлечённых мыслей вдруг прервал ощутимый толчок прямо из-под земли. Висевшие при входе в каждый дом бумажные фонарики размашисто качнулись туда-сюда и замерли.

Застыли и горожане, и позорная процессия, которая почти добралась до рыночных рядов. Над всем кварталом на несколько мгновений повисла наводящая жуть тишина. Так затаившаяся жертва прислушивается к тихим шагам убийцы, который вот-вот различит сдавленное дыхание – и настигнет её.

Где-то неподалёку с обречённым звоном развалилась жаровня, и старик из толпы, стоявший к Дзёе ближе всего, покачал головой:

– Предки гневаются. Негоже в священные дни Обона заниматься делами живых.

Кто-то закивал, другие принялись с жаром доказывать, что с опасным колдуном нужно покончить как можно скорее. Несколько полицейских, сопровождавших процессию, направились в сторону особо рьяных спорщиков – не хватало только беспорядков в городе!

Но следом округу потряс второй толчок. Лошадь Дзёи вдруг замотала головой, словно пыталась отогнать надоедливую мошкару, а потом встала на дыбы – Дзёя, чьи руки были закованы в деревянные колодки, едва не сорвался – и понеслась прямо на окруживших процессию людей.

Народ с криками бросился врассыпную. В толпе заголосила какая-то старуха, упавшая на укатанную повозками пыльную дорогу. Кто-то успел оттащить её чуть ли не из-под самых копыт взбесившейся лошади – та неслась так быстро, будто спасалась от одной ей ведомой угрозы.

В ушах свистел ветер, где-то позади кричали полицейские и раздавался топот копыт. Землетрясение словно пробудило задремавшую на время жажду жизни, и Дзёя с тяжело бьющимся сердцем прижался к шее лошади, чтобы не вылететь из седла. С закованными в кандалы руками он не мог ухватиться за повод и хоть как-то направить обезумевшую лошадь. Он попытался было понукать её словами – Дзёя слышал, что опытные всадники обычно обучали лошадей особыми командам. Но то ли доставшееся ему животное оказалось на редкость глупым, то ли он твердил не те команды: невзирая на все усилия, они продолжали нестись по узеньким проулкам Ганрю, едва не сшибая незадачливых прохожих, попадавшихся на пути. С расширенными от ужаса глазами люди прижимались чуть ли не вплотную к стенам тесно стоявших домов, а кто-то даже выпускал узелки и корзины из ослабевших от страха пальцев.

Дзёя же судорожно размышлял, что ему делать, когда лошадь выбьется из сил – а в том, что это рано или поздно случится, сомневаться не приходилось. Первым делом нужно избавиться от кандалов и позорной таблички, которую давно отбросило назад – теперь она то и дело хлестала Дзёю по спине. А дальше…

Но развить свою мысль он так и не успел. В бок ему врезалось что-то небольшое и твёрдое, словно из-под копыт лошади вылетел камень. Удар оказался настолько сильным, что Дзёю выбило из седла.

На его счастье, угодил он не в стену близстоящего дома и не на утоптанную дорогу, а в телегу, полную вязанок соломы, которые значительно смягчили падение. Подбитый бок заметно ныл, от боли и неожиданности на глазах выступили слёзы, и сквозь их пелену Дзёя видел, как его лошадь несётся дальше.

Но самым удивительным оказалось то, что седока она не лишилась. Силуэты лошади и всадника быстро скрылись за углом, но одна деталь успела ярко отпечататься в сознании Дзёи. Руки, скованные деревянными колодками.

Что-то приняло его облик, чтобы сбить со следа тайную полицию!

– Скройся, – раздался со спины смутно знакомый резкий голос, и кто-то с силой надавил ему на макушку. Не успел Дзёя издать ни звука, как провалился глубже на дно телеги, с трудом сдержавшись, чтобы не чихнуть, когда соломинки защекотали нос.

Через несколько мгновений телега медленно тронулась. Послышался топот копыт – судя по всему, к ним спешило несколько всадников. Дзёя не сомневался, что его будут выслеживать: тайная полиция не признавала поражений.

Он прижал колени к груди, чтобы занимать как можно меньше места. Кровь из ноги сочилась сквозь истрепавшееся кимоно вяло, но Дзёя на всякий случай всё же зажал колотую рану ладонью. Солома не кровоточит, и даже самый не обременённый умом полицейский может заподозрить неладное, если хотя бы несколько капель просочится через дно телеги и упадёт на утоптанную землю.

А так, глядишь, ему в очередной раз повезёт, и эти олухи ничего не заметят. Кем бы ни оказался неожиданный сообщник Уми, игравший роль простого возницы, он явно знал, что делает. Верёвка, на которой всё ещё висела позорная табличка, больно впилась в шею, но Дзёя готов был стерпеть что угодно, только бы выбраться живым из этой передряги…

Вскоре топот копыт стал оглушительным. Телега начала замедлять ход и в конце концов остановилась. Один из преследователей тоже придержал лошадь – животное беспокойно храпело и перебирало ногами.

– Всадника видел? – От резкого оклика Дзёя замер и даже задержал дыхание, чтобы ненароком не выдать себя.

– А как же, почтенный господин, – подобострастно залепетал возница. И куда только делись резкие нотки, недавно сквозившие в голосе! – Пронёсся мимо, будто бог ветра, только его и видели.

– Куда поехал?