Огниво

– Слушайте, гмуры! – кричал он, транслируя речь вождя. – Дозорный отряд поймал чужака!

Старейшина же не отрывал взгляда от россыпи драгоценных камней на чаше весов.

– Сорок три, сорок четыре, – пробормотал он и, словно между делом, вставил: – Смерть чужаку! Сорок пять, сорок шесть…

Ваня перевёл взгляд на стол и заметил чернильницу. В этот же миг старейшина макнул в неё заострённую палочку и поднёс к счётной ведомости. Буквы сбегали с пера, сами собой выводили строчки. Ваня, как заворожённый, наблюдал за этим чудом. А потом спохватился, что его только что приговорили к смерти, и закричал:

– Э-э! А поговорить?

– А что с тобой говорить? Чужак – он и есть чужак, что на земле, что под землёй. Пятьдесят пять, пятьдесят шесть…

Аметист завопил что есть мочи:

– Что с ним говорить? Гмуры! Старейшина сказал: «Смерть чужаку!»

Старейшина бросил на своего помощника мрачный взгляд, и тот виновато замолк.

Ваня лихорадочно соображал, как бы ему избежать незавидной участи. Наконец он заявил:

– Да вы не понимаете! Я свой! Просто перерос немного… Это ужасная история! Обрыдаетесь!

Старейшина впервые поднял на него глаза и даже отложил ведомость в сторону. Иван приободрился и продолжил:

– Я из соседних гмуров. Маленький был, глупенький, беззащитный… Гулял себе по пещерам, а потом на меня напала эта, как её…

– Землеройка? – нахмурился старейшина.

– Вот, точно! Она самая! И утащила наверх! Вот такая драматичная история!

– Мы не выходим наверх, – спокойно сказал старейшина. – Там опасно.

Аметист, вторя словам предводителя, заголосил:

– Слушай, народ гмуров! Мы не выходим наверх! Это закон предков!

– Но я-то не знал! – заявил Ваня. – А наверху всё растёт прям со страшной силой!

– Да, солнце слишком яркое, – задумчиво кивнул старейшина. – Мы не любим солнце.

– Мы не любим солнце! – заорал, словно эхо, Аметист.

Столпившиеся вокруг гмуры неодобрительно закачали головами.

Ваня же со всей убедительностью, на какую только был способен, закричал:

– Вот я и перерос! Под солнцем-то этим, нехорошим! Все годы тосковал по нашим родным краям! Жизнь меня помотала, да… Вернулся вот. Принимайте, братья!

Старейшина хихикнул:

– Значит, снова гмуром хочешь стать? Это мы быстро!

Аметист разразился раскатистым гоготом. Смех подхватили и остальные гмуры.

– Подгоним тебя под размерчик! – пообещал старейшина.

Ваня невольно подхватил всеобщий смех, но перестал смеяться, когда над его шеей занесли двуручную пилу. Старейшина вежливо уточнил:

– Ноги или голову?

– Да вы что, сдурели совсем?! – ахнул Ваня.

Зубья пилы опустились ниже, и он, чуть не поседев на месте от страха, заверещал:

– Стойте!! – Вдохнул поглубже и твёрдо сказал: – Ноги!

Всё ж таки без ног ещё можно как-то прожить, а без головы – как без рук…

Пила тут же оказалась в районе его ног. Аметист что-то отмерил рулеткой.

– Не беспокойся, переросток, – хмыкнул старейшина. – Мы лишнего не отпилим! Будешь точь-в-точь как мы!

Гмуры закрутили ручку вала, и пила начала двигаться.

Ваня зажмурился, мысленно прощаясь со своими нижними конечностями. Всю жизнь они служили ему верой и правдой… Зубья пилы уже коснулись штанин, и юноша едва не лишился чувств, как вдруг послышался крик:

– Стойте! Не трогайте его!

Гмуры удивлённо загалдели. А Ваня узнал голос юной царевны, но повернуться к ней не мог – привязали его крепко. Лишь удивлённо прошептал себе под нос:

– Даша?

Отважная царевна стояла на узеньком мостике с берёзовой палкой наперевес.

– Я вам его не отдам! – решительно заявила она.

Старейшина сухо поинтересовался:

– Хочешь его отбить? Это мы уважаем! Кто готов принять вызов?

Аметист возопил:

– Наш мудрый вождь спрашивает – кто готов принять вызов? Есть желающие? Я желающий!

Помощник старейшины стащил с древка мотыги металлическую часть, отбросил её в сторону и схватил древко двумя руками. Бой должен быть равным – на палках так на палках!

– Эй, вы что?! – заорал Ваня. – Стойте! Она ж не видит ничего!

Старейшина нахмурился и мудро изрёк:

– Мы играем честно. Завяжите ему глаза.

– Да какое «завяжите»?! – надрывался Ваня. – Не слушайте её! Вы с ума сошли!

Товарищи помогли Аметисту завязать глаза тёмной тряпицей, и вот воинственный гмур уже стоял напротив Даши – на узком мосту над пропастью.

Ваня отчаянно пытался вырваться. Он кричал, срывая голос:

– Остановитесь! Гмуры, вы же нормальные люди, зачем вы слушаете ребёнка? Так, всё! Давайте пилите мне ноги! Пилите, кому сказал!! Одну! Нет, половину! Да ладно, всю давайте! Всю! Давайте обе! Вот черти! Даш, ну что ты молчишь? Скажи, что пошутила! Остановите их, вы что дела…

Ване заткнули рот кляпом, но он упрямо продолжал мычать. Не в силах разорвать путы, он стал перебирать ногами по помосту. Столб крутанулся, и Ваня оказался лицом к мосту. С ужасом увидел маленькую хрупкую Дашу.

Аметист усмехнулся и стал наугад размахивать палкой.

Царевна же стояла, не шелохнувшись, и внимательно слушала, отмечая передвижения Аметиста. Вот его палка полетела прямо на Дашу, но она точным движением поставила блок.