Огонь, что горит в нас

Я знал, что, как только увижу кого-то из своего прошлого – кого-то, кого я действительно помню, – я рухну обратно в прежний свой мир. В мир, от которого я бежал. В мир, который едва не убил меня. Я не был к этому готов. Как может быть кто-то готов к тому, чтобы посмотреть в глаза своему прошлому и притвориться, что вся боль и вся ненависть ушли?

Сади натянула свою тунику и оглянулась на меня через левое плечо. Глаза ее были полны сочувствия и скорби.

– Застегнешь?

Сделав три шага, я встал у нее за спиной и застегнул «молнию» на тунике, плотно облегавшей все изгибы ее тела. Мои ладони легли на талию Сади, и она откинулась назад, прислонившись к мне.

– Ты можешь вызвать мне такси?

Я мог, и я вызвал. Уходя, она поблагодарила меня и сказала, что я могу остаться в отеле на всю ночь – она уже оплатила номер и не хотела, чтобы эти деньги пропали зря. Я принял ее предложение, однако не мог понять, за что она меня благодарит. Я не сделал для нее ничего. Ну разве что сделал ее изменницей.

Нет. Тот, кто изменяет в первый раз, вероятно, чувствует некоторую вину.

Она лишь чувствовала себя пустой.

Я надеялся, что больше никогда ее не увижу, потому что присутствие других опустошенных людей вытягивало из меня душу.

После того как она ушла, я в течение часа расхаживал по номеру. Были ли где-то другие люди, такие же, как я? Другие люди, чувствовавшие себя настолько одинокими, что предпочитали проводить бессмысленные ночи с бессмысленными людьми, лишь бы несколько часов просто смотреть кому-то в глаза?

Я ненавидел одиночество, потому что, когда я был один, я вспоминал все то, что ненавидел в себе. Я вспоминал все свои прошлые ошибки, которые привели меня к тому, что вместо того, чтобы жить, я просто существовал. А если я пытался жить по-настоящему, то в конечном итоге причинял боль тем, кто был рядом, – и я больше не мог этого вынести. Это означало, что я должен быть один.

В прошлом я никогда не бывал один, если у меня были наркотики – безмолвные, смертоносные, разрушительные. Я никогда не бывал один, пока у меня был мой самый сильный наркотик.

Алисса…

«Черт!»

Мой разум играл со мной дурные шутки, ладони зудели. Я пытался смотреть телевизор, но по нему показывали только дурацкие реалити-шоу. Я пытался что-нибудь нарисовать, но в ручке, которая нашлась в номере, не было чернил. Я пытался отключить свой мозг, но продолжал думать о самом лучшем наркотике, который у меня когда-либо был.

Когда я увижу ее?

Увижу ли я ее вообще?

«Конечно, ведь ее сестра выходит замуж за моего брата».

Хочу ли я видеть ее?

«Нет».

Я этого не хотел.

«Боже».

Я этого хотел.

Я хотел обнять ее, но в то же время хотел никогда больше не прикасаться к ней.

Я хотел поцеловать ее, но в то же время хотел больше никогда не вспоминать, каково это.

Я хотел…

«Мозг, заткнись!»

Взяв свой мобильник, я зажал кнопку с цифрой 2. На этот раз голос был другой, но приветствие – то же самое. Меня поблагодарили за то, что я позвонил на горячую линию для зависимых от алкоголя и наркотиков. Меня попросили рассказать о моих нынешних затруднениях и желаниях, пообещав, что разговор будет конфиденциальным.

Я, как обычно, оборвал звонок.

Потому что такие люди, как я, с таким прошлым, как у меня, не заслуживали помощи. Они заслуживали одиночного заключения.

Ноги сами собой привели меня на балкон, и я зажег сигарету, устроившись посреди единственного сухого пятна на полу. Закрыв глаза, я слушал, как дождь поливает город Тру-Фоллз. Потом сделал глубокий вздох и позволил себе испытывать боль – на то короткое время, пока горит сигарета.

Я думал об Алиссе. Я думал о маме. Я думал о наркотиках.

А потом, как всегда, стал думать о ребенке, который мог бы у меня быть, если бы не демоны внутри меня.

Иногда сигарета горела восемь минут. Иногда – десять.

Но одно не менялось никогда: сколько бы ни горела сигарета, за это время мое разбитое сердце находило способ разбиться на еще более мелкие кусочки.

Глава 15

Алисса

Каждый день меня подвозила на работу моя соседка, семидесятилетняя официантка по имени Лори. Мы работали в утреннюю смену в кафе «Голодный Гарри» и ненавидели каждый момент этой работы. Лори трудилась здесь последние двадцать пять лет и говорила, что для того, чтобы оставить эту работу, ей нужно лишь выйти замуж за какого-нибудь Криса: Эванса, Прэтта или Хемсворта, ей все равно. Каждый день, когда мы приезжали на работу, Лори жаловалась на то, что мы приехали на пять минут раньше, и утверждала, что самое худшее место, куда можно приехать раньше времени, – это место твоей работы. Я не могла ее винить.

Я работала в «Голодном Гарри» последние пять лет. Самым худшим в моей работе было то, что я, приходя сюда по утрам, пахла розовыми духами и персиковым шампунем, а уходя по вечерам, пахла подгоревшими бургерами и картофельными оладьями – и так каждый день. Мне не давала уйти отсюда только мысль о том, что каждый час моей работы приближает меня к моей мечте: открыть пиано-бар.