Огонь и сталь (СИ)

— Соратники безвозмездно помогают попавшим в беду жителям Скайрима, — ответила босмерка. Видимо, последнее Довакин произнесла вслух. — Тебе же просто повезло, что я оказалась рядом, когда те двое остолопов взвалили тебя на лошадь.

Удача… у нее, как у медали, две стороны. От топора палача в Хелгене ей тоже просто повезло спастись… но жизнь ей сохранил Алдуин, и лишь для того, чтобы потом пожрать ее душу. А теперь ее спасает одна из тех, чьи головы обычно красуются на пиках в назидание преступникам. Насмешка Девятерых! Но в такой ситуации выбирать не приходится…

— И все же… почему? — блондинка оступилась и едва не упала. Тинтур едва удержала ее. — Чего ты от меня хочешь? Денег? — глаза цвета стали подозрительно сощурились. — Никогда и ничего не делается просто так!

Босмерка обратила к Слышащей свое лицо. Без боевого раскраса острые черты эльфийки казались намного мягче.

— Я просто возвращаю долг.

— Долг? — после пережитого бретонка туго соображала. — Какой еще?!..

— Дракон, — пояснила Белое Крыло со вздохом. Она перешагнула через тело мертвого пирата в свалявшейся меховой броне. Голова была практически отделена от тела, темно–багровая кровь быстро въедалась в деревянный пол, — ты могла позволить ему меня сожрать, а потом спокойно забрать награду… но ты этого не сделала, — Белое Крыло ногой распахнула дверь и свободной рукой подхватила ремни стоящих в углу сумок. В одной из них Драконорожденная узнала свою. — Я уйду, как только доберемся до Солитьюда.

Легкий морской бриз запустил соленые пальцы в волосы девушек, перебирая одинаково ласково пряди цвета белого золота и осенней листвы. Еще несколько головорезов лежали в лужах собственной крови: торс одного был перерублен от шеи до паха, в глазнице второго торчала стрела с бело–серым оперением. Деметра довольно хмыкнула. Босмерка умеет не только караваны грабить. Убила их тихо, кроваво… искусство! Еще несколько душ отправились в палаты Ситиса. Но не успели волчица и вампиресса сделать и пары шагов, как на палубу корабля вбежали, размахивая оружием, очередные члены банды «Черной Крови», среди них — один маг в черном одеянии до пят и сверкающими шарами молний в обеих ладонях. Тинтур остановилась и тихо выругалась сквозь зубы, поминая яйца Сангвина, магесса ощутила, как тело Белого Крыла напряглось, словно окаменело. Глаза эльфийки лихорадочно шарили по разбойникам. Пять, семь… двенадцать человек, озабоченных жаждой крови и наживы. Босмерка швырнула сумки на пол и потянулась за висящем на поясе боевым топориком. Толпа тут же ощетинилась стрелами и заклинаниями школы разрушения. Деметра, борясь с головокружением, набрала полную грудь воздуха.

— STRUN¹! — ту’ум потряс корабль до основания, заставив его закачаться на волнах, разбойники испуганно отшатнулись. Довакин, напротив же, обессилено повисла на руках Соратницы, близкая к очередному падению в забытье. Жемчужно–серое утреннее небо нахмурилось, зарычало глухими раскатами грома, нежно–розовая полоса на востоке, за морем, вдруг заалела свежей кровью, будто вскрытая кинжалом рана. Сверкающий клинок молнии рассек пелену тяжелых угрюмых облаков и с хищным шипением вонзился в грудь мага. Тело мужчины сковало судорогой, он выпучил глаза, распахнув рот в немом крике. Молнии плясали, поражая разбойников, бандиты кинулись врассыпную. Тинтур бесцеремонно толкнула Деметру за бочки, и бретонка тяжело упала на палубу носом в кучу пакли. Высокий редгард, пытающийся перелезть через борта корабля, прерывисто вскрикнул, когда стальная стрела впилась в его тело меж лопаток, распоров наконечником мех жилета. Разбойник взмахнул руками и перевалился за борт. Лишь на полу остался лежать его правый стоптанный башмак.

***

Сумерки таяли с приходом рассвета, таял и звериный облик Вилкаса. Когда луна, бледнея, окончательно отвернулась от волка, Соратник, утомленный бегом, упал на колени. Обнаженную кожу норда тут же объял утренний холодок. Юноша отбросил спутанные волосы с лица, жадно глотая прохладный воздух. Сердце гулко стучало в груди, требуя продолжить охоту, нестись вперед за добычей. Вилкас оглянулся через плечо на Онмунда и Цицерона — Тенегрив, недовольный взваленным на него двойным грузом, отставал от оборотня на добрую версту. Северянин поднялся на ноги, морщась от боли в натоптанных ступнях. Лодыжки его и щиколотки были исцарапаны в кровь чертополохом и колючей травой, под коленом вспухал рубец от удара клешни грязевого краба. Зверь в нем хорошо помнил, как сочно хрустнул панцирь под лапой вервольфа, Вилкас невольно облизнулся, словно вновь ощутил сладкий запах крабьего мяса, пусть несъедобного, но манящего запустить в него клыки…