Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

«Ты – собственность капитана, – рассказывал мне Пак о своей жизни в море. – Он может тебя продать, если захочет». Он вспоминал, как на его глазах человек, дошедший до отчаяния, бросился за борт и утонул. В конце концов и сам Пак так же сбежал от капитана – прыгнул за борт и, проплыв примерно километр, выбрался на один из отдаленных островов Кей, ограничивающих с востока, между Восточным Тимором и Новой Гвинеей, индонезийское море Банда.

По оценкам ООН, за последнее десятилетие более 1000 мигрантов бежали с рыболовецких судов на разбросанные по морю острова Кей. Меня изумила отчаянная решимость Пака прыгнуть в море вскоре после гибели человека, предпринявшего такую же попытку. На это Пак ответил, что не знал, доплывет он до берега или утонет, но не сомневался в том, что если останется на судне, то непременно погибнет.

Через несколько дней после беседы с Паком мне в шесть утра позвонил в отель мой источник информации на Борнео. Он сообщил, что в 100 милях от города прячется недавно сбежавший матрос. «Я подъеду за тобой через 20 минут», – сказал он. Потом мы три часа ехали в кузове открытого грузовика по лесам, но, когда добрались до дома, где должен был прятаться беглец, нас встретила его перепуганная родственница. Она сказала, что накануне вечером явились двое вооруженных людей и забрали несчастного.

«Что мне делать?» – плача, спрашивала она. Мой источник дал ей несколько телефонных номеров активистов борьбы против торговли людьми. Мы забрались в грузовик и уехали. «Его либо вернули на судно, либо где-то заперли, – сказал мой источник. – И то плохо, и другое не лучше». За матросов капитаны платили большие деньги работорговцам, и потому побеги редко оставались безнаказанными. Обратный путь в Кота-Кинабалу, который мы проделали в напряженном молчании, показался нам гораздо длиннее утренней поездки.

Перед поездкой на Борнео я беседовал с другими борцами против торговли людьми в таиландских портовых городах Самутсакхон, Сонгкхла и Кантанг. Избранный ими путь обрекал их на пожизненную игру в прятки. Несколько раз в неделю им звонили люди, обычно в панике, и срывающимся голосом говорили, что они сбежали с судна и просят о немедленной помощи. Часто звонившие не знали точно, где находятся. Обычно беглец выскальзывал из порта и скрывался на ничем не примечательном поле или его прятали где-то в ванной, под крыльцом или в заброшенном здании. Счастливчики узнавали от других матросов номера мобильных телефонов правозащитных организаций, таких как «Стелла марис»[295].

Беглеца прежде всего нужно увести с улицы и спрятать от посторонних глаз. Торговцы людьми часто используют в качестве информаторов водителей мотоциклов-такси[296]. Если удавалось выскользнуть из порта, многие беглецы прятались в лесу, пока не решали, что прошло достаточно времени и можно выйти, не подвергаясь большой опасности. Патима Тунгпучаякул, активистка таиландской организации «Сеть распространения трудовых прав», рассказала о тайце, которому она помогла вернуться домой с индонезийского острова Амбон. Он сбежал с судна и почти год прожил в лесу, питаясь собаками и кошками, которых ловил по ночам в деревнях.

Накануне того дня, когда я должен был покинуть Борнео, мой источник вновь позвонил, заехал за мной, и мы снова катили несколько часов, на этот раз в горы, в зону широко раскинувшихся каучуковых плантаций. По обе стороны от грунтовой дороги на несколько миль расходились ряды прямых стройных деревьев с пестрой корой. В коре осторожно, чтобы не повредить глубинный слой, в котором проходят сокопроводящие сосуды дерева, были сделаны поверхностные диагональные разрезы, из них в подвязанные к стволу ведерки медленно стекала вязкая молочно-белая жидкость. Собранный сок загущают при помощи химикатов, сворачивают в небольшие прямоугольные маты и развешивают на веревках для просушки перед отправкой.

Изредка нам попадались фермы – хижины, которые казались малопригодными для жизни. Немногочисленные сборщики каучука, что встречались нам на пути, выглядели бедными, грязными и изможденными и явно не ожидали увидеть в этих местах незнакомый грузовик. Когда мы наконец добрались до нужного места и вылезли из машины, я ощутил густой едкий запах гниения бактерий в свежих латексных матах, которые потом промывают и продают оптовым торговцам.

Нам помахали от одной из придорожных лачуг площадью меньше четырех квадратных метров. Темное, крытое гофрированной жестью, помещение было полно москитов. Мы сели на земляной пол рядом с рабочим-камбоджийцем лет, наверно, 35. Его кожа нездорового желтоватого оттенка была изрезана морщинами, во рту не хватало нескольких передних зубов. Он то и дело сглатывал; возможно, это было нервическое.