Охота на нового Ореста. Неизданные материалы о жизни и творчестве О. А. Кипренского в Италии (1816–1822 и 1828–1836)

Достопочтенный дон Франческо Росси, пресвитер диоцеза Сполето, с позволения приходского священника окрестил младенца, рожденного во второй день текущего месяца в два часа ночи от супругов Ореста кавалера[706] Кипренского, ныне покойного, сына покойного Адама из Петербурга, и Анны-Марии Дианы Фалькуччи, дочери покойного Джузеппе из Асколи, коему младенцу наречено имя Клотильде Мария Джузеппа. Крестной матерью была донна Мария Джованна Диаманти, дочь Паоло, римлянка, из прихода церкви Санта-Доротея, приняла же роды повивальная бабка Каролина Кассиани из прихода Сант-Агостино[707].

Итак, Клотильде появилась на свет 2 мая 1837 года и была крещена в церкви Сан-Джакомо ин Аугуста. И естественно, что дальнейшие разыскания относительно судеб вдовы и дочери Кипренского сосредоточились на книгах этого прихода.

В подушных списках за 1837 год, составленных до середины марта, нет имени Мариуччи, следовательно, переселение в этот приход состоялось позже указанной даты. И действительно, в следующем году в них появляются – по адресу Виа делла Фрецца, № 51, третий этаж – Мариучча «vedova Chipreschi» (вдова Кипрески) и Клотильде, одного года от роду[708]. В 1840‐м мы находим их зарегистрированными по Виа ин Лучина, № 26, третий этаж – именно этот адрес указала Анджела Паллони в судебном деле в 1842 году: «Синьора Мария Фалькуччи из Асколи, дочь покойного Джузеппе, вдова Ореста Кипренски, 26 [лет]; Клотильде, дочь 3 [лет]; <…> служанка»[709]. В дальнейшем эти записи повторяются почти без изменений[710], почему и невозможно предположить, занималась ли Мариучча какой-нибудь работой, и если да, то какой.

Клотильде, по свидетельству уже изученных исследователями документов, была еще жива по крайней мере до середины 1840‐х. В 1844 году сама вдова умоляла императора помочь ей в ее намерении составить капитал для дочери (II: 338). А Ф. И. Иордан вспоминал, что «по смерти [Кипренского] родилась у его вдовы дочь, которую я с Н. И. Уткиным отыскали в 1844 году у ее матери, которая вступила во второй брак с каким-то римским маркизом»[711]. Но в действительности это очередная неточность мемуариста, поскольку встреча должна была состояться во второй половине 1845-го: гравер Н. И. Уткин получил разрешение поехать за границу в мае этого года, а в Рим приехал только после того, как побывал в Германии и Париже[712].

Сообщение о втором браке Мариуччи представляет большой интерес: оно находит подтверждение в списке знатных итальянских семей, составленном в конце XIX века, из которого явствует, что 5 июня 1844 года Анна-Мария Фалькуччи вышла замуж за тридцатисемилетнего Карло Теодоли, второго сына маркиза Джироламо и княгини Марии Терезы Одескальки[713]. Семейство Теодоли, родом из города Форли, переселившееся в Рим около конца XVI века, принадлежало к высокому сословию римских патрициев, имело привилегии, сопоставимые с привилегиями римских князей, поскольку носило особый титул marchesi del baldacchino (маркизы балдахина; любопытно, что один из старых представителей династии, граф Джузеппе Теодоли, в 1651 году написал трагедию о Смутном времени под названием Il Demetrio moscovita – «Московит Димитрий»).

Парадный вход в палаццо потомков первородной ветви Теодоли, маркизов ди Сан-Вито и Пизониано, находился по Виа дель Корсо, № 385, а Мариучча жила в другом крыле этого же здания, обращенном входом на другую улицу.

К сожалению, вплоть до сего дня брачный контракт, составленный нотариусом Анджело Монти и хранящийся в Историческом архиве Римского диоцеза, недоступен для исследователей, поскольку фонд никогда не был каталогизирован, и для интересующего нас года отсутствует рубрика, которая позволила бы установить номер соответствующего дела. Тем не менее мы проверили эти сведения по регистрационной книге бракосочетаний, в которой подтверждается дата 5 июня и уточняется, что супруги были освобождены от обязательного оглашения, а свидетелями на церемонии бракосочетания выступили два священника[714].

7 июня 1844 года римский хронист Никола Ронкалли прокомментировал этот факт с известной долей иронии и фантазии: