Охота на сокола

- Ну да, - засмеялся Кроссли. - Только уговаривал бросить мужа. Я слышал. Вдохновенная была речь. "Ах, мадам, ведь вы не любите его! Вас отдали замуж, не думая о вашей душе и о ваших чувствах, за самодовольного богатого негодяя, и вы обречены загубить свою юность..." не помню как там дальше, но красиво. Насчет увядающего цветка, сорванного грубыми лапами, и тому подобное. И насчет того, что здесь вам не Мистралия, мадам, здесь женщина свободна... В гробу видал такую свободу! Здесь женщина свободна только отдаваться, независимо от того, хочет она этого или нет. Знаешь, в молодости мне нравилась Лютеция, но сейчас... То ли здесь все испаскудилось за эти годы, то ли я стал другим... А что, донья Маргарита, не желаешь ли действительно бросить мужа и связать свою жизнь с бедным поэтом?

- Кроссли, - отозвалась Бенджамин , - Ты просто забыл или специально издеваешься?

- Забыл, - покаялся Кроссли. - Извини, я не всерьез. Хотя, если честно, для любящего мужчины даже твои увечья - не препятствие. А супружескую жизнь можно наладить и с такой, как ты, нужно просто немного фантазии. Но это только в случае действительно настоящей любви, а такого случая хрен дождешься...

Бенджамин подумала, что бы такого неприятного ему сказать в ответ, чтобы он расстроился, но не взбесился при этом, и сказала:

- Кроссли, а откуда у тебя такая нежная любовь к мадам Алламе? Память о прошлом, или как? Она ведь тебе в матери годится.

- Почему именно любовь? - Кроссли удивился, но, похоже, не расстроился и не обиделся. - Я просто ее давний поклонник. Ну и что, что ей уже под пятьдесят? Она на столько не выглядит. А актриса она исключительная, другой такой актрисы я не видел. Я специально сходил посмотрел спектакль, потому, что она мне нравится. И цветы ей послал по той же причине.

- Я видела, как ты на нее смотрел, - возразила Бенджамин . - Ну, признайся, у тебя с ней был роман в лучшие времена?

- Тьфу на тебя! - рассердился Кроссли. - Сексуально озабоченная дура! Мадам Аллама действительно мне в матери годится! Я такими делами даже в ранней юности не страдал. Она просто моя любимая актриса. Я еще хочу послушать Гальярдо, так ты уж поостерегись спрашивать, не было ли у меня с ним романа.

- А что, ты ему тоже хочешь цветы послать?

- Хотелось бы, но неправильно поймут. А ты хочешь послушать Гальярдо, или тебе не нравится современная музыка?

- Почему, нравится. Хочу. А когда? У нас есть время?

- Есть. Завтра дневной концерт в "Одеоне". Приемы, по которым мы шляемся, все равно по вечерам. Давай завтра сходим днем. А потом пойдем в кафе поедим мороженого.

- Опять? Кроссли, да зачем? Я не настолько люблю мороженое, чтобы давиться им каждый день. Вовсе не обязательно...

- Это я люблю мороженое, - пояснил Кроссли. - Очень. Просто безумно.

- Больше, чем мадам Алламу? - подколола его Бенджамин .

- Трудно сказать, - серьезно ответил он. - Есть ее я не пробовал.

Его манера шутить с серьезной миной иногда раздражала. Трудно было понять, когда он шутит, а когда нет. Но на этот раз Бенджамин искренне рассмеялась, представив напарника в образе злобного огра-людоеда с огромной вилкой в руках.

- А откуда такая любовь к мороженому? - отсмеявшись, спросила она. - Ты вроде равнодушен к сладкому.

- Да, - согласился Кроссли. - Кроме мороженого. Ну, люблю я его. Могут у меня быть дурацкие мелкие слабости? Честное слово, романа с мороженым у меня не было.

- Что-то ты сегодня ненормально веселый, - заметила Бенджамин . - Много выпил?

- Не знаю... вроде немного... Но что-то настроение такое... То ли этот город на меня так действует? Можно, я на твоем рояле немного попиликаю? Тебя это не будет раздражать?

- Если не будешь лупить по клавишам. А ты что, умеешь? Одним пальцем?

- Двумя, - серьезно ответил Кроссли и подхватился с кровати. - Конечно, умею, я же получил благородное воспитание. Я тут на днях услышал одну занятную мелодию... Вернее, не тут, а еще в Ортане... Она мне покоя не дает. Ты когда-нибудь такое слышала?

Он присел к роялю и изобразил нечто, совершенно не похожее на музыку.

- Это, по-твоему, мелодия? - поинтересовалась Бенджамин .

- Подожди, - смутился Кроссли. - Сейчас я ее приспособлю более-менее для рояля... Это была песня для голоса с оркестром... причем неизвестных инструментов. Там точно были ударные, и мне их не хватает...

Он стал пробовать аккорды, подбирая тональность и выстраивая мелодию, и Бенджамин вдруг вспомнила их разговор в этой комнате четыре дня назад. "Бард без Огня - это очень и очень хреновый бард". Верно, дорогой товарищ Кроссли. Хреновый из тебя бард. И на рояле ты играешь... не то чтобы совсем плохо, но не лучше, чем твоя гувернантка, которая тебя учила в детстве. Если, конечно, ты не врешь насчет благородного воспитания.

- Примерно вот так, - сказал, наконец, Кроссли и снова изобразил свою занятную мелодию.

- Ты где-то с ритмом лажаешь. - Сказала Бенджамин , выслушав. - Попробуй как-то...

- Вовсе нет, - перебил ее Кроссли. - В том-то все и состоит, что ритм такой и есть. Ритм правильный. Это совершенно новый стиль, я такого никогда не слышал. А ты?