Охота на «Троянского коня»

Скорей наденьте доломаны,
Гусары прежних славных лет,
Вставляйте в кивера султаны
И пристегните ментишкет.
Для нас сегодня день великий!
Гусар и партизан Денис,
Услыши говор наш и клики,
Из гроба встань, сюда явись.
Ты вдохнови наш пир речами,
Коснись лохани золотой,
Чтоб, черпая вино ковшами,
Мы почерпнули гений твой.
Явись, как раньше то бывало,
Чуть песни дружбы зазвучат,
Ты тут как тут, и запевало
На твой настраивает лад.
И я хочу себя настроить
На песни те, что ты певал,
Хочу тебе, Давыдов, вторить
И за тебя поднять бокал.
А мы сейчас подымем чары,
Болтать довольно, пить пора,
Итак, да здравствуют гусары,
За их здоровие, ура!

Офицеры встали, и все как один с огромным воодушевлением подпевали песенникам. От этого песня стала еще душевней и светлей, вызвав на глазах гостий невольную слезу. После того как великая княгиня лично поблагодарила каждого гусара из этого необычного для передовой хора, и нижние чины, унося в душе великую радость от ласковых слов сестры самого императора, вышли с левого фланга стола, где сидели корнеты и поручики, раздались молодые, звонкие голоса, обращенные к ветеранам:

Где гусары прежних лет?

Где гусары удалые,
Председатели бесед,
Собутыльники лихие?

Бывалые офицеры, хриплыми от команд, песен и вина голосами ответили им:

Здесь гусары прежних лет.
Здесь гусары удалые,
Председатели бесед,
Собутыльники лихие!..

По окончании этой ставшей традиционной на офицерских пирушках присказки, вестовые внесли полковую серебряную чару, и под общий одобрительный хор голосов она пошла путешествовать вкруг стола. Пили из нее и седоусые старшие офицеры, и совсем юные корнеты. Но вольности никакой никто не допускал. Каждый помнил свое место, знал, что дисциплина в полку – прежде всего…

Эта традиция особенно понравилась шефу полка, и Ольга Александровна попросила полковника Столетова показать эту удивительную серебряную чашу, из которой, возможно, пивал сам легендарный полководец, поэт и певец, Денис Давыдов.

По окончании торжественного ужина полковой командир пригласил гостей в специально подготовленную для них землянку, в которой, к явному удивлению женщин, привыкших на войне к минимуму удобств, было приготовлено все, что им необходимо.

Те несколько дней, что великая княгиня, несмотря на протесты полковника Столетова, заботящегося о ее безопасности, провела на передовой, надолго запомнились гусарам. С удивлением и восторгом встречали шефа полка рядовые и унтеры, когда Ольга Александровна навещала их в окопах, после боя и во время отдыха. Обходя позиции первого эскадрона, великая княгиня оказалась под артиллерийским обстрелом. Сопровождавший гостью подполковник Куликовский своевременно успел увести ее в укрытие, когда в траншею попал шальной австрийский «чемодан», оставивший после себя огромную воронку и густой, горький запах тола… Узнав о самоотверженном поведении шефа гусарского полка на передовой, командир кавалерийской дивизии генерал Карл Маннергейм сначала пожурил великую княгиню, а затем наградил за проявленную храбрость Георгиевской медалью.

– «Приказ № 49 по 2-му кавалерийскому корпусу, – зычным, торжественным голосом провозгласил командир дивизии, стоя перед строем гусарского полка. – Ея императорское высочество великая княгиня Ольга Александровна награждается мною Георгиевской медалью 4-й степени за № 326476 за то, что, находясь в районе Снятынского отряда, ея высочество изволила под действительным артиллерийским огнем лично руководить перевязкой и эвакуацией раненых нижних чинов…»

Генерал протянул заслуженную медаль Ольге Александровне.