Охотник

       Но что это за жизненно важный орган? Конгресс? Нет, он казался не более чем простым инструментом сил разложения, а не их центром. И потом, он мог убить сотни политиков, а Конгресс все равно продолжил бы свою разрушительную деятельность. То же самое относилось и к средствам массовой информации: сколько бы журналистов он ни уничтожил, печать и телевизионные сети не изменят свой смертоносный образ действий.

       Но если он не может уничтожить жизненный центр, возможно, существует способ управлять им. Газеты и даже телевизионные сети можно покупать и продавать. Трудность состояла в немыслимой величине требуемых денег: газеты больших городов меняли хозяев за сотню и более миллионов долларов, а телесети – за миллиарды. Он мог бы 50 лет успешно грабить банки или печатать фальшивые деньги, но все равно не собрал бы достаточно средств, чтобы купить газету «Вашингтон Пост».

       К четвергу Оскар все еще не нашел ответа. Следующий понедельник у Аделаиды был нерабочим, и он обещал взять ее на три дня в горы покататься на лыжах. Завтра днем они должны были уехать на лыжный курорт, и утром Оскару надо будет закончить несколько работ. Сегодня вечером он должен был срочно выдать дополнительные результаты для Карла. А днем пришлось отдавать машину на техобслуживание – выставление развала колес и настройку двигателя. Из-за машины он не смог добраться домой до семи часов вечера.

XI

Оскар повесил пиджак в шкаф в прихожей и пошел на кухню налить себе стакан апельсинового сока, перед тем как засесть за позднюю работу. Не дойдя до кухни, он почувствовал что-то неладное за мгновение прежде, чем услышал голос.

       – Стоять, Егер! ФБР! Подними руки над головой и повернись к стене. Теперь шаг назад, наклонись и обопрись руками о стену.

       Оскар остолбенел. Долю секунды он подумал о контратаке. Мужчина сзади немедленно почувствовал это и прорычал:

       – Только попробуй, Егер, и ты труп.

       Мужчина умело обыскал его и забрал пистолет «Смит энд Вессон Эйрвeйт» калибра 9,6 мм, который Оскар всегда носил за поясом.

       – Ладно, Егер, теперь можешь повернуться, медленно. Сядь на тот стул. У нас будет приятный, долгий разговор.

       Оскар только сейчас увидел человека, который его разоружил. Это был ладно скроенный и крепко сбитый, седоволосый мужчина лет пятидесяти пяти, сантиметров на 10 ниже Оскара, с голубыми глазами, отливающими сталью. Он был в строгом костюме и твердо держал в руке револьвер, нацеленный на Оскара. Он выглядел как агент ФБР, но Оскар уже понял, что это не похоже на обычный арест. Почему агент только один? ФБР никогда так не действовало. Но Оскару не пришлось долго ждать ответа на свой вопрос.

       – Хорошо, Егер, давай перейдем прямо к делу. Я знаю все, что ты сделал. Я узнал это уже две недели назад, еще до того, как ты поджарил жидка Шапиро и его прихвостней в церкви на Коннектикут-Авеню. Ей богу, это была чистая работа! – Мужчина одобрительно усмехнулся, но его револьвер по-прежнему был направлен в грудь Оскара.

       – Ты, наверное, был бы арестован, как только я установил тебя по отпечаткам пальцев, которые ты оставил в сортире отеля «Шорхэм», когда ты прикончил Горовица. Единственная причина того, что мы сейчас сидим здесь, состоит в том, что мне нравится твой почерк, Егер. И у меня есть для тебя кое-какая работа – настоящая мужская работа, а не детские игры, на которые ты тратишь свое время.

       – Вы хотите сказать мне, – спросил Оскар, не в силах скрыть своего недоверия, – что ФБР одобряет все то, что, по вашим утверждениям, я натворил?