Охотники на волков

Это было то место, где Род и Мукоки сделали привал и откуда они вернулись обратно к Ваби, услышав треск пяти таинственных ружейных выстрелов.

Место было на редкость удобное, и трудно было найти что-нибудь более подходящее для стоянки после целого дня утомительной ходьбы по мягкому снегу. Мукоки уже разложил костёр из благоухающих сосновых веток и пристроил на вертеле возле огня большой кусок консервированной дичи. Впрочем, вскоре, в тревожной спешке ухода, старый индеец так и оставит его лежать у огня.

Юноши, казалось, были в восторге и обменивались счастливыми взглядами, несмотря на внутреннюю тревогу, которая их угнетала. Они готовились устроиться на ночь в этом уютном убежище и начали уже раздувать огонь. Но, случайно подняв глаза на Мукоки, остановились, удивлённые его поведением.

Старый проводник стоял совершенно неподвижно, опираясь на своё ружьё, и вся его фигура выражала явное, хотя и безмолвное, неодобрение работой, которой они занялись.

Ваби, одним коленом опираясь на землю, посмотрел на него вопрошающим взглядом.

– Не делать огонь, – пробормотал старый индеец, качая головой. – Идти дальше, вверх по горе. – И он протянул по направлению к северу свою длинную руку. – Река, – сказал он, – обходить горы через скалы, потом образовать водопады и после больших болот хорошее место для лосей. Потом снова стать широкая и ровная. Мы пройти по верху горы, снег падать всю ночь. Утро наступить, и никакого следа для вунгов. Если остаться здесь, сделать хороший след утром. Вунги гнаться как дьяволы. Очень легко видеть.

Ваби выпрямился, и горькое разочарование отразилось на его лице. С самого раннего утра он безостановочно шёл, а несколько раз ему даже приходилось бежать. Он чувствовал совершенно достаточную усталость для того, чтобы, во имя возможности поужинать и выспаться, подвергнуть себя, без колебаний, небольшому риску.

Положение Рода было ещё хуже, хотя он прошёл меньший путь. В течение нескольких минут огорчённые юноши молча смотрели друг на друга, всеми силами стараясь скрыть свою досаду, вызванную требованием Мукоки. Но Ваби был слишком рассудителен, чтобы решительно воспротивиться желанию старого индейца. Если тот утверждал, что было опасно провести ночь на этом привале, ну что же! Приходилось верить ему, и сказать «нет» было бы безумием.

Тогда, скрывая под улыбкой своё огорчение и стараясь изо всех сил подбодрить Рода, который в этом очень нуждался, Ваби стал снова прилаживать на плечи свой мешок, уже сброшенный на землю. Мукоки, в свою очередь, подбадривал бедняжку:

– Взобраться на гору. Не очень далеко идти. Две или три мили. Идти медленно. Тогда привал и хороший ужин.

Кое-какой разгруженный уже багаж был снова запакован и привязан к санкам, путники двинулись в дорогу, оставляя новый след вдоль причудливого и дикого гребня горы.

Ваби шёл впереди, неся свой мешок на спине, чтобы несколько облегчить сани, и выбирал самые удобные места, где они могли бы проехать. Лезвием своего топора он обрубал кусты и ветки, преграждавшие путь. Шагов на десять сзади шёл Мукоки, таща сани, к которым крепкой верёвкой был привязан волк. Родерик, нагруженный лёгким тюком, заключал шествие.

Он дошёл до предела усталости и совершенно утратил бодрость духа. С большим трудом различал он смутно вырисовывающийся иногда в темноте силуэт Ваби. Мукоки, перегнувшийся пополам в своей упряжке, был совсем невидим. Один только Волк был от него настолько близко, что мог составить ему компанию. Сейчас, в эту печальную ночь, мысль Рода невольно переносилась в Вабинош-Хоуз, где он хотел бы теперь сидеть рядом с Миннетаки, которая рассказывала бы ему какую-нибудь прелестную легенду о звере или птице, встреченной ими днём. Насколько этот разговор был бы приятнее, чем теперешнее положение! Но его грёзы, в которых царил призрак маленькой пленительницы, были прерваны самым неожиданным и притом весьма неприятным образом.

Мукоки остановился на минутку, чтобы передохнуть, Родерик же не обратил на это внимания и продолжал шагать вперёд, притом так усердно, что в конце концов наткнулся на сани и растянулся на них во всю длину. Пытаясь подняться, он ухватился за упряжку индейца, который, от неожиданного толчка потеряв равновесие, в свою очередь, перевернулся и повалился на него.

Услышав шум, Ваби пошёл посмотреть, что случилось, и застал их обоих в весьма комичном положении. Это происшествие оказалось очень кстати, потому что Ваби хохотал от души, помогая Мукоки выпутаться из упряжки. Потом поднялся Род и, отряхиваясь от снега, залепившего ему глаза, уши и даже шею, присоединился к смеху Ваби, и его мрачные мысли бесследно рассеялись.