Окно выходит в белые деревья...

Все больше, больше моей маме лет.
Все реже поднимается чуть свет
на шорох свежевыпавших газет,
в которых утешений нет и нет.

Все горше каждый воздуха глоток,

все скользче пол, опасный, как ледок,
все тяжелей, нечаянно жесток,
обнявший плечи легонький платок.

Когда она по улице бредет,

снег осторожно, бережно идет,
и дождь ей боты лижет, как щенок,
и ветер сбить ее боится с ног.

В нелегкие такие времена

все легче, легче делалась она,
и страшно мне, что может кто-нибудь,
как перышко, ее с России сдуть.

Как мне испить живой воды тогда

из маминого слабого следа?
Любимая, прошу тебя, — сумей
стать хоть немного матерью моей.

17 августа 1994

НАПУТСТВИЕ

М. Кацу

Надо собственные ноги
донашивать,
и дорогу у дороги
не спрашивать.

Пусть сама дорога спросит,

как ей выгнуться,
нас полюбит и не бросит,
даст нам выбраться.

Все пророки — лжепророки,

но в безбожии,
наши женщины — дороги
в бездорожии.

Пусть судьба им не отплатит

ни морщиночкой
и не капнет им на платья
ни борщиночкой.

Надо так любить любимых

и детей своих,
чтоб злодеям стыдно было
в их злодействиях.

Каждый носит сам дорогу

в своей совести.
То ли к власти, то ли к Богу —
выбор собственный.

И еще одна забота

пусть прибавится —
стать дорогой для кого-то
не предательской.

Быть своим там, где дубравы

и поля тихи,
и подальше быть от славы
и политики.

И у гроба на погосте

с речью длинною
не сползти к могиле в гости
вместе с глиною.

Перед смертью не метаться.

С ней условиться
и навек в живых остаться,
как пословица.

Апрель 1994

Нью-Йорк — ст. Зима — Братск

МЫ — «СТАРЫЕ РУССКИЕ»

Э. Колмановскому

Мы — «старые русские»,
наивно погрязшие в частностях,
                                                         в честностях.
Хребты наши хрустнули
у новеньких русских на челюстях.
Понятие «взятка»
для нас,
                   почитателей ямба с хореем,
как зоологическая загадка,
ни брать, ни давать
                                         до смешного никак не умеем.
Название «мафия»
для нас —
это что-то из фильма «Под небом Сицилии»,
хотя автоматами парни помахивают
в клифтах от Армани,
                                          но в пятнах от нашенского «сациви».
Звенит, как забытое, детское,
у нас «Бригантина» в сердцах,
                                                     в сокровенной середочке.
Мы старосоветские
помещички кухонек тех,
                                            где окурки в селедочке.
Все купчики-ухари,
вся неблагодарная шатия-братия
забыли о том,
что рождалась в тех кухоньках
их всех, к сожаленью, потом породившая демократия.
И ненастоящая
свобода, пошлее накрашенной куколки,
как девка гулящая,
всю интеллигенцию
                                 вновь запихнула на кухоньки
Мы старцы,
                    старушки
лишь с первого взгляда…
Мы — в тайном расцвете и силе.
Мы «старые русские»,
но знайте —
                    без нас не получится новой России.

Июнь 1994

НА СМЕРТЬ ГРУЗИНСКОГО ДРУГА

Джумберу Беташвили