Окно выходит в белые деревья...

Я друга потерял, а вы мне о стране.
Я друга потерял, а вы мне о народе.
На черта мне страна, где лишь цена в цене,
на черта мне народ, где рабство и в свободе.

Я друга потерял и потерялся сам.

Мы потеряли то, что больше государства.
Нам нелегко теперь найтись по голосам.
То выстрел за углом, то вой ракет раздастся.

Я был немножко им, он был немножко мной.

Его не продал я, и он меня не продал.
Страна — друг не всегда. Он был моей страной.
Народ — неверный друг. Он был моим народом.

Я русский. Он грузин. Кавказ теперь — как морг.

Идет людей с людьми бессмысленная битва.
И если мертв мой друг, народ мой тоже мертв,
и если он убит — страна моя убита.

Не склеить нам страну, что выпала из рук.

Но даже в груде тел, зарытых без надгробья,
друг никогда не мертв. Он потому и друг.
И ставить крест нельзя на друге и народе.

1995

«Я люблю тебя больше природы…»

Маше

Я люблю тебя больше природы,
ибо ты как природа сама.
Я люблю тебя больше свободы —
без тебя и свобода — тюрьма.

Я люблю тебя неосторожно,

словно пропасть, а не колею.
Я люблю тебя больше, чем можно —
больше, чем невозможно, люблю.

Я люблю безоглядно, бессрочно,

даже пьянствуя, даже грубя,
и уж больше себя — это точно! —
даже больше, чем просто тебя.

Я люблю тебя больше Шекспира,

больше всей на земле красоты, —
даже больше всей музыки мира,
ибо книга и музыка — ты.

Я люблю тебя больше, чем славу,

даже в будущие времена,
чем заржавленную державу,
ибо Родина — ты, не она.

Ты несчастна? Ты просишь участья?

Бога просьбами ты не гневи.
Я люблю тебя больше счастья.
Я люблю тебя больше любви.

1995

Гальвестон

«Церковь должна быть намоленной…»

Ирине Химушиной

Церковь должна быть намоленной,
только такой, где болит
воздух от скорби немолвленой,
от молчаливых молитв.

Дому идет быть надышанным

уймой детей и гостей.
Слову быть надо услышанным
даже с голгофских гвоздей.

Ну а любви полагается

не постареть, не устать,
ну а когда поломается,
ненавистью не стать…

2 июня 1995

«Само упало яблоко с небес…»