Октябрь. Память и создание большевистской революции

Однако впервые, по-видимому, юбилейные торжества сопровождались контрдемонстрациями оппозиционеров. В 1929 году Троцкий вспоминал, как в день празднования десятой годовщины революции в Москве и Ленинграде прошли шествия оппозиционеров, которые несли плакаты, призывающие к единству партии. Автомобиль Троцкого обстреляли, из рук шествующих вырывали плакаты, а самих участников демонстрации избили, и сделали это не массы, как быстро заметил Троцкий, а «специальные дружины» [Троцкий 1991: 506–507]. Иностранные наблюдатели сообщали о заранее возросшей активности милиции и арестах оппозиционеров[725]. Тем не менее немецкий корреспондент, посетивший Москву в то время, вспоминал, что практически не видел оппозицию во время празднования [Scheffer 1972: 293]. Несмотря на сообщение в прессе о «незначительных попытках нескольких “вождей” оппозиции нарушить гармонию» официальных торжеств[726], «Правда» продолжала критиковать контрдемонстрации в последующие дни после юбилея. Газета сообщила, что оппозиционеры в Ленинграде активно пытались организовать свои демонстрации, открывали подпольные типографии, воровали шрифт из редакции газеты «Ленинградская правда» и призывали приводить жен и детей, чтобы создать иллюзию многочисленности. А когда оппозиционеры пытались обратиться к собравшимся рабочим, добавлялось в статье, те каждый раз их перекрикивали[727]. В другом номере приводились выдержки из сообщений зарубежной коммунистической прессы, осуждавшей эти демонстрации как «антипартийные», и из буржуазных газет, сообщавших об их провале[728].

Официальные отчеты и свидетельства очевидцев представляли демонстрации оппозиции фарсом, последним сумасбродным поступком небольшой группы видных деятелей, ослепленных тщеславием. Один из очевидцев отметил, что портреты партийных оппозиционеров в Москве висели не на домах рабочих, а в окнах собственных квартир лидеров оппозиции и разворачивались ими под «возмущенные крики» масс. В сцене, достойной «кинокоролей Чаплина и Ллойда», писал один автор, рабочий поднялся на крышу здания, на котором был вывешен красный транспарант с портретами Зиновьева и Троцкого, и попытался зацепить его проволокой с крючком. Находившиеся в квартире Зиновьев и Троцкий высунулись из окна и стали отмахиваться от крючка половой щеткой[729]. Другие рассказывали о том, как Троцкого во время публичного выступления заклеймили «предателем» и как «оппозиционеров», наблюдавших за официальными шествиями и маршами 7 ноября с балконов, забрасывали яблоками, сапогами и всем, что попадалось под руку. Такие рассказы неизменно включали цитаты криков из толпы: «После Октябрьской революции [Троцкий] был с нами, а теперь, посмотрите-ка, нашу партию “поправляет”!» Авторы замечали, что некоторые рабочие приветствовали тех, кто находился на балконах, но делали это только потому, что принимали их за высокопоставленных иностранцев. Показательна история «пожилого рабочего», который, внезапно узнав стоявших на балконе, опустил руку и повернулся к ним спиной[730]. Отзывы центральных и местных партийных организаций, возмущенные действиями оппозиционеров, хлынули на страницы «Правды»[731]. «Партия в целом, – сообщил ЦК партийным организациям 10 ноября, – ясно и решительно отмежевалась от оппозиции»[732]. Таким образом, власть попыталась превратить потенциальный конфликт с оппозицией в иллюстрацию единства партии и народа.

Неизбежность Октября