Октябрь. Память и создание большевистской революции

Амбициозный размах празднования десятой годовщины революции привел к созданию одних из самых выразительных рассказов об Октябре, с которыми могут посоперничать только ранние массовые зрелища. Впервые с 1920 года коммунистические власти направили значительные рабочие, финансовые и временные ресурсы на очерчивание контуров октябрьского повествования. Это была, пожалуй, лучшая попытка рассказать общедоступную историю Октября и партии, и она значительно продвинула построение этого нарратива. Еще никогда столько людей не делились своими воспоминаниями об Октябрьской революции. Чиновники, активисты и художники с одобрения партийной верхушки взяли на себя обязательство рассказать понятную и связную историю революции. Но их работы тоже не принимались автоматически властями, которые с трудом контролировали ситуацию и постоянно беспокоились о том, как эти истории влияют на население. Особенно это касалось такого мощного, но непривычного вида искусства, как кино, которое государство совсем недавно начало целенаправленно использовать в связи с двумя последними юбилеями революции. Десятая годовщина представляет собой прекрасный пример демонстрации возможностей и выстраивания ограничений в повествовании истории Октября.

Гармония Октября

Десятый юбилей был призван выставить достижения Советского Союза на всеобщее обозрение как внутри страны, так и за рубежом – на своеобразной Всемирной выставке социализма, на которую приглашались высокопоставленные лица из-за границы[715]. Октябрьская революция была главным экспонатом на этой ярмарке, и во время юбилея была представлена наиболее последовательная ее история.

Структура и организация декораций, шествий и торжеств в Москве и Ленинграде должны были передать внутреннюю гармонию истории революции и ее действующих лиц. В основу планов оформления Москвы к юбилею был положен «принцип максимального единства украшения всего города». Все центральные точки должны были быть оформлены в соответствии с «одной общей идеей праздника». Так, площадь перед бывшим особняком М. Ф. Кшесинской должна была символизировать переход от Российской империи к Гражданской войне; площадь Жертв Революции посвящалась памяти павших воинов; Нарвские ворота – Красной гвардии; а Московские ворота – Красной армии. Оформление памятника Ленину перед Финляндским вокзалом выражало «апофеоз Октября»[716]. Агитпропотдел ЦК рекомендовал на местах читать на рабочих и крестьянских собраниях лекции на тему «Октябрь, его подготовка и значение», «Итоги культурного строительства», «Октябрь и общие итоги за 10 лет» и т. д.[717] Агитпроп также подчеркивал необходимость обсуждать в лекциях и в прессе «важнейшие исторические факты, имевшие место в период сентября – октября 1917 года, освещая также и местные революционные события»[718]. Репортеры хвастались размахом демонстраций в честь годовщины, отмечали «энтузиазм… единство и… солидарность рабочих масс», участвовавших в шествиях и митингах. В демонстрациях проявилась «революционная активность широчайших масс пролетариата и непролетарских трудящихся масс СССР», и это можно было наблюдать не только в крупных городах, но и в небольших поселках и деревнях[719]. В Ленинграде 800 000 человек прошли по улицам к площади Урицкого (Дворцовой) перед Зимним дворцом, демонстрируя «единодушие, сплоченность, бодрость и уверенность победившего пролетариата»[720]. Красная площадь в Москве в день праздника представляла собой образец «естественного порядка», где все были на своих местах. Шеренги солдат были, как писал один из зрителей, «подтверждением спокойствия и товарищеской близости». В этом параде он увидел отражение самой страны: «Это был СССР с орудиями производства в одной руке и оружием – в другой <…> страна веры и бескорыстия»[721].

Однако возникшие ранее разногласия в высших эшелонах партии грозили нарушить гармонию торжеств. «Кто нарушает единство ВКП(б), – предупреждал один из юбилейных лозунгов ЦК, – тот изменяет Октябрю»[722]. В преддверии торжеств кампания против оппозиции набирала обороты: большевистская пресса обличала ее за то, что она служит знаменем для «всех контрреволюционных сил» и исповедует меньшевистские и буржуазные взгляды на пролетарскую диктатуру[723]. В прессе регулярно появлялись заявления отдельных лиц и групп, подтверждающие их решение выйти из оппозиции, извинения за прошлую деятельность и утверждения о желании не допустить превращения оппозиции во вторую партию внутри партии[724].