Октябрь. Память и создание большевистской революции

Эти опасения усилились в контексте так называемой «литературной дискуссии», развернувшейся в высших эшелонах партии после публикации в 1924 году «Уроков Октября» Троцкого, а также ряда других его работ [Об «Уроках Октября» 1924: 220–262][583]. Вышедшая из-под пера одного из представителей революционного пантеона, за год до этого восхваляемого за военный вклад в революцию[584], эта работа вызвала беспрецедентный спор в партии. С одной стороны, «Уроки Октября» были откровенной попыткой Троцкого сгладить свои разногласия с Лениным, подчеркнув, что их политические и идеологические взгляды совпадали в критические моменты революции. В декабре 1921 года Троцкий обратился к Ольминскому с просьбой не публиковать некоторые из его писем Николаю Чхеидзе (давнему члену фракции меньшевиков, возглавлявшему в 1917 году Петроградский Совет), потому что в них содержалась критика большевизма. «Вряд ли в партии найдется два старых эмигранта, – писал Троцкий, – которые круто не обругали бы друг друга в переписке под влиянием идейной борьбы, минутного раздражения и проч.». Троцкий утверждал, что публикация корреспонденции «всех тех, кто участвовал в числе “драк”», приведет лишь к возрождению старых разногласий, особенно если, как просил Ольминский, корреспонденты добавят пояснения к своим письмам[585].

В «Уроках Октября» Троцкий не стал публично распространяться о своих прошлых разногласиях с лидерами большевиков. Однако он не постеснялся перечислить моменты, в которых они демонстрировали нерешительность, чтобы подчеркнуть последовательную и твердую позицию Ленина (а значит, и свою собственную) в преддверии Октябрьского переворота. В частности, он отметил, что Каменев и Зиновьев отказывались поддержать призывы Ленина взять власть в октябре, «чудовищно недооценивая силы революции и даже отрицая наличность боевого настроения масс (за две недели до 25 октября!)» [Об «Уроках Октября» 1924: 240]. Как утверждает Джеймс Уайт, в основе «Уроков Октября» лежала идея о том, что роль в Октябрьских событиях (или революционном движении) была тесно связана с нынешним политическим статусом – это выяснили Каменев и Зиновьев благодаря Троцкому; позже он сам выяснит это благодаря своим бывшим товарищам [White 1994: 258].

«Уроки Октября» были не просто способом свести личные счеты или циничным методом борьбы за политическое положение. Это было первое систематическое описание однозначно большевистской революции, а именно прочной связи Октября с большевистской партией. Неудачи мировой революции после Октября и недавнее поражение в Болгарии и Германии Троцкий объяснял тем, что эти страны не извлекли необходимого урока из революции в России: «При отсутствии партии, способной руководить пролетарским переворотом, самый этот переворот становится невозможным. Стихийным восстанием пролетариат не может взять власть». И добавлял: «Наш октябрьский опыт не только не вошел в плоть и кровь хотя бы только наиболее зрелых коммунистических партий Запада, но и прямо-таки неизвестен им с фактической стороны». А явные разногласия в партии, по мнению Троцкого, свидетельствовали лишь о трудности уже пройденного ею пути, ибо «кризисы внутри партии… возникают на каждом серьезном повороте партийного пути» [Об «Уроках Октября» 1924:220–222]. В этом контексте и с учетом этих уроков Троцкий выступил с настоятельным призывом представить всестороннюю картину Октябрьского переворота, которая до сих пор отсутствовала в Советской России.

Лидеры большевиков развернули настоящую кампанию против представлений Троцкого об Октябре и о партии. С утверждением Троцкого о том, что Октябрь плохо представлен в печати, они не спорили. Но как ранние работы Суханова сподвигли большевистских лидеров попытаться самостоятельно представить произошедшее, так и произведения Троцкого грозили заполнить вакуум неприемлемой для многих партийных деятелей версией. «Восполнить этот пробел [в истории Октября] и ставит своей задачей тов. Троцкий, издавая свои сочинения, – утверждал Пионтковский. – Естественно, что при таком подходе к вопросу вопрос о том, что дается в собрании сочинений тов. Троцкого и как дается, приобретает огромный исторический интерес»[586]. Других беспокоило влияние этих представлений на партийную молодежь из-за отсутствия «самых элементарных сведений у многих членов партии о том, как складывалась история нашей партии», и огорчало, «что часто факты эти товарищи узнавали из источников… издаваемых меньшевиками за границей» [За ленинизм 1925: 40, 41].