Октябрь. Память и создание большевистской революции

В представлении Троцкого Ленин выделялся на фоне нерешительных партийных лидеров, которые выступали против любого захвата власти без санкции II съезда Советов. Вместе с тем он изобразил Ленина хитрецом, готовым на словах поддержать санкционированное свержение, создав «ловушку советской легальности», в которую заманивал противников как вне, так и внутри партии. Как прямо выразился Троцкий: «Они хотели быть обманутыми, и мы доставили им полностью эту возможность» [Об «Уроках Октября» 1924: 250]. Ответы на «Уроки Октября» были не менее резкими. Эммануил Квиринг писал, что «обвинение Ленина в заговорщичестве, бланкизме» было «одним из ходячих обвинений со стороны меньшевиков на протяжении долгих лет ожесточенной борьбы». Особенно его возмутил намек Троцкого на то, что только благодаря его (Троцкого) решительным советам Ленин 25 октября отказался от захвата власти путем «конспиративного заговорщичества» [Там же: 145, 147][587]. Биографический очерк Троцкого «О Ленине», также опубликованный в 1924 году, по словам Дмитрия Лебедя, создавал впечатление, что Октябрьская революция не была «революционным массовым организованным восстанием», как того требовала ленинская идеология, а что «большевизм подходил к октябрьскому перевороту с неправильной тактикой в деле массового восстания и только перед самым Октябрем нашел эту правильную тактику» [Там же: 261].

Как это ни парадоксально, хотя в работах Троцкого этого периода большевистская партия превозносилась как главное действующее лицо русской революции, само ее представление вызвало жесточайшую критику, и в итоге коммунистический режим предал автора «Уроков Октября» анафеме. Он описывал партию в первые годы ее существования как организацию, совершенно неизвестную «миллионам рабочих и крестьян… как выразительницу своих стремлений». Но проницательность, дальновидность и политический гений Ленина, благодаря которым он направлял партию, созрели не в России, намекал Троцкий, а стали результатом 15 лет пребывания Ленина в эмиграции, где он совершенствовал свои политические взгляды. Он приехал в Петербург «с готовыми революционными обобщениями», которые затем проверил на рабочих массах России. Ясное революционное видение Ленина до Октября контрастировало с близорукостью «нашей партии… [которая] еще не поняла всей своей потенциальной силы, и потому она [была] “в сто раз” правее рабочих и крестьян» [Троцкий 1924: 56, 61]. Даже после Октября, писал он, в партии было много «мало сознательных элементов трудящихся» и «явно чуждых элементов», которые держались только на «внутренней диктатуре старой гвардии». Для Троцкого после Октября партия жила на два этажа: «В верхнем – решают, в нижнем – только узнают о решениях» [Троцкий 1990: 167, 168].

Хуже того, Троцкий представил партию как продукт ее внутренних разногласий, а не неуклонного политического созревания в течение длительного времени. «Уроки Октября» неоднократно упоминали оплошности Каменева и Зиновьева. Однако Троцкий критиковал не только этих двоих: он нападал на лидеров большевиков, на партийную газету «Правда» и даже на рядовых членов партии за революционную непоследовательность. В его представлении большевистскую партию шатало от кризиса к кризису, и только прозорливость Ленина удерживала ее от распада. Такая организация была неспособна на революционный мятеж. В то время, когда многие руководители Советской России пытались найти смысл Октября в революционном наследии, идеологической последовательности и организационной зрелости, Троцкий менял местами причину и следствие: «Через Октябрь до-октябрьская партия впервые узнала себе настоящую цену» [Там же: 167].

Григорий Сокольников назвал работу Троцкого не более чем хроникой разногласий в руководстве большевиков в 1917 году и раскритиковал его обвинительный тон [За ленинизм 1925:26–39]. Каменев даже привел высказывания самого Троцкого в 1911 году о том, что «Ленинцы – это кучка интеллигентов, которые под руководством не стесняющегося никакими средствами человека – Ленина – держат темными путями в своих руках движение русского пролетариата… Задача должна заключаться в том, чтобы освободить пролетариат России от засилия этой кучки и их лидера Ленина» [Об «Уроках Октября» 1924: 18][588]. Один из главных объектов критики Троцкого, Зиновьев, утверждал, что «Новый курс» Троцкого, опубликованный в 1924 году, проповедует отношение «живи и жить давай другим» по отношению к «группам и течениям», которые входили в партию в прошлом. Он подчеркнул опасность такого представления о большевистской партии для настоящего: «Партия не может превратиться в Ноев ковчег, где каждой твари по паре, партия не может превратиться в конгломерат отдельных групп и “течений”; партия, которая работает в обстановке Нэпа, достаточно пестрой обстановке, должна быть единой большевистской партией, со старой ленинской закалкой. Иначе – мы погибли» [За партию… 1924: 132]. Наиболее бескомпромиссным в своей критике был Николай Бухарин в статье «Как не нужно писать историю Октября»: