Окутанная тьмой (СИ)

Дверь пронзительно скрипнула, пропуская Хартфилию в небольшую комнатку, куда сквозь лёгкие, белые занавески проходил утренний свет, мягко отражаясь от светлых стен и пола. На чистых тряпках, уложенных одной сплошной постелью, лежал Райто, закрыв глаза, — иногда по его телу проходила мелкая дрожь, заставляя морщиться, тихо скулить, рядом, в уголке, сидела и Адриана, опустив голову и уши, не сводя с него взволнованного взгляда. Люси знала, что ей тяжело, что ей очень больно видеть брата таким, в таком состоянии, но, в конце концов, в этом есть и его собственная вина — не та, что он сам полез под удар, а та, что он устроит сделку между Кином и Нацу, зная, что молодой Жнец слишком падкий на чужие души. Кин давно пытался, да и сейчас пытается стать другим, но его слишком легко спровоцировать, взять на обычное «слабо», и в этот раз его вспыльчивость ни к чему хорошему не привела — слишком много боли, печали и страха принёс этот гениальный план. Вот только как ни прискорбно осознавать, но, чёрт возьми, их план сработал, ведь Люси здесь, рядом с ними, в гильдии, и пока ведёт себя относительно спокойно, не думая вновь сбегать. Теперь она чувствует себя виноватой, чувствует, что обязана этим людям многим, и единственное, что она может — это, используя силу демона, спасать их. Насильно вытягивать из того болота, в котором они увязли, заставлять искренне улыбаться, пока сама ходит с надетой маской, даже не рассчитывая на обычное «спасибо». Это, пожалуй, её долг — она обязана помочь каждому, раскрыть глаза, убедить идти вперёд и протянуть руку, как всегда протягивали и ей.

— Хреново выглядишь, как ощущения? — Райто открыл чуть мутные глаза, обессиленно усмехнулся, ожидая, зная, что она «поприветствует» его именно так. Он в действительности заслужил эту боль, заслужил чувствовать, как кожа, шерсть буквально плавятся от жара, заставляя тихонько подвывать, скулить. И если бы он мог задать только один вопрос: «А эта боль сравнима с болью от предательства близких людей?», то, несомненно, получил бы стоящий ответ, заставляющий задуматься.

— Не надейся, извинений от меня не дождёшься, — серьёзно и слишком самоуверенно для своего положения заявил пёс, аккуратно приподнимаясь. — По крайней мере, пока что. Может быть потом, при других обстоятельствах, я и скажу, попробую, но не сейчас точно. У меня есть разговор к тебе, точнее кое-какая просьба. Сможешь выполнить или ты так обижена на своего верного до гроба слугу, что просто развернёшься и уйдёшь, так и не выслушав?

— Говори, — коротко бросила Хартфилия, сложив руки на груди, оперевшись плечом на стену, по крайней мере, ей было просто интересно, что он от неё хочет, особенно в таком положении. Хотя и догадывалась, что тот сейчас начнёт оправдывать одного не менее несносного мальчишку, чья вина здесь тоже присутствует, и весьма очевидная. Но Люси почему-то не чувствовала злости на Жнеца, объясняя его поступок тем, что он ещё просто ребёнок, который слишком легко поддаётся чужому влиянию, вот и всё.