Окутанная тьмой (СИ)

— Это ведь мой сын, мой Лай, — отрывисто проговорила Эрза, а Люси только улыбнулась, убедившись, прекрасно зная, что такая как Эрза ни за что не бросит своего ребёнка. Она будет терпеть, будет страдать, будет плакать ночами, но преодолеет все трудности, проблемы — преодолеет, ради сына, она будет бороться за его счастливое детство, и это как раз в характере Скарлетт.

Прощаться с Эрзой было слишком просто, хотя где-то в глубине души, в самом дальнем уголке, и было желание обнять её на прощание, ещё крепче, и вновь зачем-то напомнить, что ради сына она обязана сражаться, пусть даже и в одиночку — вот только Люси промолчала, лишь кивнув, сдержанно улыбнувшись, развернувшись, больше и не оборачиваясь. Люси спиной ощущала, что Эрза ещё несколько минут стояла на крыльце, так же опираясь на дверь, провожая их взглядом до самого поворота и думая — наверняка о своей жизни и о том болоте лжи и ненависти, в котором погрязла. Да, она любила Джерара, сильно и крепко, хотя и были моменты, когда она мечтала ударить его и выговорить всё, что накопилось внутри. Любила Эрза и сына, хотя и видела, чувствовала в нём кровь Фернандеса, надеясь, что он вырастет другим, надеясь, что она сможет воспитать его правильно. Но тогда, соглашаясь на предложение Джерара, принимая и долго тёмными ночами любуясь кольцом на безымянном пальце, она и подумать не могла, что все мечты о счастливой семье, об идеальном муже и улыбчивых детях будут лишь мечтами — реальность оказалась другой. И всё время, ещё проведённое с Джераром рядом, не оправдало её ожиданий, мир просто начал переворачиваться, хотя у Эрзы всё ещё оставался один якорь, крепко державший её в этом городе, доме, в этой семье, по которой беспрепятственно идут трещины — её Лай. И пока Эрза не видела смысла спасать их семью, не видела с кем её спасать, а делать что-то в одиночку она не могла и уже не хотела. Если бы только рядом был Джерар, если бы только он появился хотя бы на несколько дней, уделив немного внимания и ей самой — так соскучившейся по его рукам, губам, теплу, — и их сыну, которого он видел лишь однажды, забирая их из роддома, то, возможно, что всё было бы иначе.

— Теперь навестим Райто, сейчас встретимся с Гажилом в парке и пойдём. Он должен был купить для Райто мясо, а то Полюшка сказала, что далеко он без еды не уйдёт, и она права. С Гажилом, наверное, и девочки пошли, они у нас ночевали, но ты не волнуйся. И Венди, и Эми были послушными и ничего не натворили. Ты хорошо их воспитала, Люси, возрастила правильные чувства, цели, желания. Спасибо тебе за них, — Хартфилия толком и не понимала, за что ей Леви говорит спасибо. Всё это время, проведённое так по-разному, она мало уделяла внимания девочкам, только иногда всё же возвращая им веру в чудо, становясь той милой, доброй Люси, но в большинстве случаев с ними нянчилась Адриана. Это ей стоит говорить спасибо, ведь сама по себе Люси являлась одиночкой, любила тишину, часто сбрасывая как девочек, так и все обязанности на Адриану, иногда подключая и Райто. Сама Хартфилия в это время просто сидела на крыше какого-нибудь дома, вглядываясь в то в пустые, канувшие в темноту улицы, то в звёздное небо, попутно выкуривая сигарету. Это не было привычкой, не было необходимостью или чем-то большим — это было некое подобие воспоминаний, когда её так просто застали за этим делом Нацу и Грей. Лёгкая ностальгия, на короткое мгновение овладевавшая Люси, и это уже не было страшно, мерзко, тяжело — было легко, просто, почти безобидно, ведь одна сигарета в неделю, а то и в месяц не так и страшно. Этим Люси часто себя успокаивала. — А вот и они! — воскликнула МакГарден и, привстав на носочки, помахала рукой — как ни странно, Эми и Венди ответили ей тем же, начиная улыбаться ещё шире и радостней, когда позади Леви завидели ещё и Люси. Немного другую — волосы так и осталась белоснежными, — и теперь будто ещё более чужую, недоступную, холодную, но их это не остановило.

— Люси!!! — разнеслось на всю улицу, в любой другой ситуации Хартфилия могла бы оставить свой недовольный, вечно чем-то раздражённый образ, но почувствовав всё тоже тепло, непонятную необходимость прикосновений этих маленьких ладошек к себе, не стала, легко улыбнувшись — просто и ненавязчиво. Люси чувствовала, что где-то эти маленькие, но безумно упёртые, уже почти родные девочки были важны для неё, были нужны ей.