Окутанная тьмой (СИ)

— Ты ведь знаешь, что разговор пойдёт о Кине, и ты прекрасно знаешь, что я буду защищать его, оправдывать, списывать всю вину на себя. Я буду говорить, но вопрос в том, будешь ли ты слушать и прислушиваться к моему мнению, Госпожа, — Люси криво усмехнулась, всё же этот пёс несносен и даже в таком положении умудряется действовать ей на нервы. — Мальчишка Жнец просто глуп, ты и сама часто говорила, что он чересчур импульсивен, легко выходит из себя, доказывая что-то кому-то. И в большинстве случаев он пытается что-то доказать именно тебе, своей дорогой учительнице, которой так дорожит, Люси-сан. Признайтесь же, Госпожа, вы ведь тоже дорожите своим учеником, он не просто безвольная игрушка, кукла в ваших умелых руках, верно? И как долго ты, Люси, сможешь ненавидеть его, ведь столько времени было убито на его воспитание, и будет вполне обидно расставаться с Кином, вновь позволяя ему утопать в грязи, тьме, из которой ты столько раз его уже вытаскивала. Ну же, Люси, сможешь ли ты отказаться от него, сможешь ли бросить позади себя и, улыбаясь, просто уйти, навсегда забыв о его существовании? Признайся же самой себе — не сможешь, — в каких-то моментах Райто был более чем прав — не то, чтобы Люси было непривычно расставаться с кем-то, бросать за собой как что-то ненужное, уже бесполезное, нет, ей не было жаль потраченного времени, потому что она видела собственными глазами, как он изменился. Это он не видит, просто не замечает, наивно считает, что остался таким же злым, коварным, ненавидящим этот мир, но со стороны виднее. И Хартфилия, приложив немалые усилия, смогла разбить стену, ограждающую его от всего, смогла разбить лживую маску, открыв его истинное лицо, показала миру настоящего Кина. Он не грубый, самодовольный, безжалостный демон-убийца — это его самая главная, основная маска, на самом деле, внутри он ранимый, когда-то брошенный родителями, отвергнутый этим миром, кем-то преданный, кому-то преданный, в ком-то так сильно нуждающийся, как никогда раньше. И Люси смогла сделать из него реального, достойного демона, а не куклу, напрочь лишённую чувств и желаний, смогла отрыть ему глаза, заставляя смотреть на мир, сотворённый и людьми, и демонами, и ангелами по-другому, она заставила его улыбнуться, искренне и по-настоящему.

— Не смогу, ты ведь и сам всё прекрасно понимаешь. Я не смогу на него злиться, не смогу ненавидеть, не смогу обозвать, ударить, не смогу бросить, не смогу забыть — он должен быть рядом со мной, он мой друг, мой глупый ученик. Моя обязанность быть с ним, поддерживать его, научить многому, показать все чувства, начиная от обычной радости и заканчивая жалостью к людям, состраданием. Я должна пробудить в нём свет, должна заставить жить достойно, как мы и хотели, как хотел он сам, — Люси невольно улыбнулась при всех воспоминаниях, начиная от их первой встречи, небольшой перепалки и заканчивая самыми последними днями — всё же она дорожила этим мальчишкой, ей было дорого его доверие и чувства. И Райто был совершенно прав, всё это не из чувства жалости, а из-за желания быть правильной, чувствовать себя живой. Может быть поэтому Люси, проведя ногтем по ладони, наполняла неглубокую миску собственной кровью. Райто тоже был ей дорог, пускай в большинстве случаев и выступал, как злодей, как последний подонок, но у него есть свои чувства, свои воспоминания, которыми он безмерно дорожит.

— Так ты поговоришь с Кином, Люси? Он не виноват ни в чём, хотя здесь есть вина каждого, понемногу, по маленькой капле, — все принимали участие в той ночи, просто кто-то сильнее, а кто-то слабее. Винить только Райто или только Кина и Нацу будет крайне глупо — остальные ничего не сделали, даже не попытались, и в этом их вина. Нужно научиться понимать чувства других, принимать их и просто прощать, многие хотели как лучше, даже и не думая о последствиях, — Адриана лишь покачала головой, виновато отводя глаза. Она в действительности считала, что виноват каждый, просто по своему — и она, и Райто, и Кин, и Нацу, и даже сама Люси причастны к этому. И Хартфилия не отрицала, какая-то доля правды была: одни делали всё, поддавшись чувствам, другие стояли в стороне, не пытаясь что-то объяснить, остановить их. Вот только ничего уже не изменить и надо бы забросить свою обиду в дальний ящик, ведь вывод пришёл сам собой — никто не был виноват, все хотели как лучше.

— Думаю, ты права, Адриана, я поговорю с ним, сейчас, — проговорила Люси и, улыбнувшись, просто растворилась, Райто с Адрианой только переглянулись, одобрительно кивнув друг другу — они сделали всё как надо, так, как планировали вместе.