Окутанная тьмой (СИ)

— Жди, Седьмая, мы с тобой ещё не закончили, — огонь отступает, и на истлевших, обожжённых ногах, расплываясь чёрной кровью, начинает медленно идти регенерация, но так ещё больнее и мучительнее — на неё уходит много сил. Дверь приглушённо скрипит за вышедшими, и Нацу, закрыв лицо руками, падает на скамейку, потому что ноги не держат. Только что он вновь видел на мгновение проснувшегося Дьявола, что так задорно, вместе с алыми бесами, плясал в безжалостных глазах Люси. Но ему не страшно видеть её такой безумной, Нацу давно принял её сущность, смирился с таким образом жизни, знал наизусть все истории, коротко расписанные Венди о их долгом путешествии по просторах Магнолии и за её пределами. Нацу искренне боялся лишь одного — однажды Люси, поддавшись этой боли, навсегда потеряет человеческую себя, это станет последним, завершающим шагом, и тогда путь назад, к правильному и светлому, окажется крепко запертым. Но Нацу, свято веря в благоразумие Люси, был уверен, что ради него, ради Венди и Эми, ради памяти Кина, ради всех своих друзей, ради отца и брата, она держится. И боль её не сломает.

Люси быстро спускается по ступеням лестницы вслед за Акихико, что ждёт её внизу в полном молчании, ему больше нечего сказать — только лёгкий ветер от созданного портала, куда они только пожелают, перебирает его волосы. Солнце беззвучно садится, но ещё светло, оно последними лучами пляшет на стёклах и крышах домов — как только в такой чудесный день мог погибнуть её ребёнок? Люси, опустив взгляд, только сейчас замечает, как всё же изменился Акихико, этот когда-то самовлюблённый, бешеный демон, что был готов убить её, превратив в куклу, одетую в прекрасное свадебное платье. И теперь он стал совершенно другим — более открытым, искренним, чувствительным, как к радости и недовольству от чужих слёз, так и к боли, что прожигает в душе сквозные дыры. Люси гордиться им по-настоящему, как и своим названным ребёнком, что был так дорог сердцу — слышаться тяжёлые шаги, и позади, рвано выдыхая вечерний воздух, бежит Венди. Догнав Люси, она с немой мольбой в заплаканных, покрасневших глазах, хватает Хартфилию за руку и тихо просит:

— Люси, возьмите меня с собой. Я должна сказать кое-что Кину, пожалуйста, — и Люси не противиться, уверенно сжав маленькую, дрожащую ладошку. Она первой входит в портал, легко потянув Венди за собой, та безумно боится, ведь она ещё никогда не была в Аду. Если бы только люди знали, что там всё далеко не так, как им представляется, то не тряслись бы без причины при одном только слове.

В тёмном склепе неприятно пахнет сыростью и теперь множеством тошнотворных, приторно-сладких духов демонов; железные ворота, оттолкнутые Акихико, мерно скрипят, пропуская их внутрь. Большая толпа, состоящая в основном из неизвестных демонов всех возрастов, расступается, образуя широкий коридор, по которому они подходят к высокому прямоугольному камню. Многие с открытым страхом смотрят вслед Люси, она ощущает их взгляды, понимая, что они настолько слабы, эти настоящие демоны, что головы стать на колени перед превращённым в творение тьмы человеком. Люси тошнит от этих запахов и шума, разных голосов за спиной и впереди — демоны в чёрном что-то тихо поют, но это выглядит натянуто, мерзко. На чёрном шелке лежит Кин — переодетый, вымытый от собственной крови и аккуратно причёсанный — он всегда ерошил волосы, не любил порядок на голове, любил только чёлку, спадающую на глаза. Белая рубашка с чуть широкими рукавами расшита дорогими красными нитями, выглаженные светлые брюки, но ноги босые. Бледное лицо ясно выделяется среди тёмного шёлка, и Венди, никогда прежде не видя умерших, не бывая на похоронах, сжимается, закрывает рот свободной рукой. Акихико кивает демонам, и она послушно уходят все разом, оставляя здесь только Люси, Акихико и Венди. У ног мальчишки, на холодном камне, лежат срезанные алые розы — Люси горько улыбается, ведь Кин, конечно, любил розы, но живые, а эти засохнут спустя несколько часом, и наверняка не будут ему в радость. Кин прекрасно знает, как прихотливы эти цветы.

— Можешь поговорить с ним, Люси. Многие верят, что даже мёртвые демоны, как и люди, слышат нас. Кто знает, может это и правда, — Акихико неуклюже передёрнул плечами, резко развернулся, и Люси, вовремя подняв глаза, видела блеснувшие на его лице слёзы — он терпеть их не может, но и сдержать в себе в такой ситуации тоже не в силах. Люси жаль, что всё выходит именно так и она, мягко присев на гладкий, холодный шёлк, взяла бледную ладонь Кина в свои горячие руки. Вот только жаль, что его таким способом уже не отогреть, не заставить открыть глаза, очень жаль.