Окутанная тьмой (СИ)

====== На грани, часть 1: Сожаление... ======

Хартфилия неподвижно лежала у подножья, ведущего на самый верх водопада, несвойственно выгнув руки, ноги, шею; только по её лбу и вискам тягуче, медленно лилась кровь, окрашивая выбившиеся светлые пряди в тёмно-бардовый, тошнотворный цвет. Нацу обессиленно рухнул на колени, невольно обеими руками пытаясь зажать нос, чтобы только не чувствовать, не вспоминать этот запах, таящий в себе столько боли и неприятных воспоминаний. Он отворачивается, пытаясь вдохнуть свежий утренний воздух, но этот приторно-сладкий запах, особенно чувствующийся сейчас, колит лёгкие изнутри, вновь и вновь заставляя оборачиваться, останавливаясь перепуганным взглядом на посиневших бескровных губах. И перед ним, как и сейчас, на расстоянии вытянутой руки появляется один образ за другим. Чёрное, взрытое сильными взрывами земля, и на ней уложенные, как безвольные игрушки, люди. Все лица одинаковы, пусты, кто-то едва заметно приоткрывает глаза, впиваясь, не желая отпускать этот родной образ насыщенно-синего вечернего неба, но приходится. Нацу, в непонимании отталкивая всё это от себя, хватается обеими руками за похолодевшую тонкую ладошку, где на запястье, как и у него, завязан чёрный шнурок, знаменующий их общую мечту, теперь будто разбитую надвое.

Хэппи тихо хныкает, подобно маленькому беззащитному ребёнку и, дрожа всем своим существом, тянется к сумке Люси, где, в отдельном кармашке под замком, всегда был белый платок. Сквозь слёзы, застлавшие глаза, он неясно видел склоненную на бок голову и глубокие раны с грубо сдёртой кожей, и к тому месту, которое пугало его в разы сильнее, он без раздумий приложил платок через тонкую ткань, ощущая обжигающе-горячую кровь, мгновенно впитавшуюся неровными пятнами. Ему становится дурно, в голове начинает шуметь, отрезая его от реального мира широкой непроницаемой стеной, от которой так глухо отражаются все его крики, замкнувшие его здесь, в собственном сознании. Сердце бьётся необычайно быстро. Хэппи слышит его взволнованный, частый стук, даже не держа лапки на груди, когда оно так мечется, как раненая птица в клетке. И единственным желанием, которое, не уходя пробивалось в глубины сознания, было то, чтобы Хартфилия просто открыла глаза... на мгновение, на мимолётную секунду, чтобы встретиться с тёплым карим цветом, где ещё отдалённо сверкает едва горящим огнём забота. Хэппи тихо всхлипывает, цепляясь коготками за платок; не может сказать и слова, все звуки становятся поперёк горла, и вырываются лишь глухие беспомощные хрипы.

— Люси, — едва слышно выходит произнести её имя, и Хэппи замирает, — на лице Люси быстро и безобразно всплывают бледно-синие, серые пятна. Хэппи, сам не зная почему, не отходит, хотя боится, не выносит запах и цвет крови; нежно, бережно поправляет выбившиеся пряди, ставшие тошнотворно красными, проводит подушечкой лапки по щеке, тут же отдёргивая её, как обожжённый, — неприятно холодная, непривычно ледяная.

Драгнил бесшумно сидит рядом, словно парализованный мелкими, но колкими ударами острых игл, вонзающихся в кожу. Не может обернуться, чтобы ещё раз взглянуть в мгновенно лишившееся всех красок лицо, побелевшее и потерявшее свой натуральный румянец на щеках, потерявшее улыбку с аккуратными ямочками. Бессильно качает головой и, приподнявшись с колен, придвигается ближе. Руки предательски дрожат, едва ощутимо касаясь холодной кожи на слегка заострённых скулах. По обыкновению прижимается своим лбом к её лбу, но кроме щемящего к груди холода не чувствует ничего, всматриваясь в умиротворённое лицо девушки, будто просто спящей. Ему хотелось верить в этой, но тёплое, спокойное дыхание больше не щекотало его кожу, всё сильнее заставляя бороться с желанием грубо вцепиться ей пальцами в плечи, встряхнуть со всей силы, и, когда она, наконец, откроет глаза, сказать просто и заботливо, чтобы никогда не смела так пугать, заставлять испытывать страх.