Олег Ефремов. Человек-театр. Роман-диалог

«Тетю Марусю, хотя в детстве со мной больше других возилась она, не узнал. Славная женщина. Здесь живем 2 дня. Сегодня через 3 часа отплываем в Сталинград. Костя рассказывает о родословной. Под Бузулуком есть деревня Коноваловка — все Ефремовы — <нрзб., но похоже на слово „мордва“>. Мы оттуда. Один прапрадед в Польскую войну 48 г. — увез из Польши польку, женился на ней, т. к. в жилах моих есть и польская кровь. Рассказывал о моих прадедах — сильные личности, купцы… У меня фурункулы и что-то с животом… Не ели второй день <…> Лиля написала письмо — у нее все плохо. Жаль мне ее страшно, до слез. Главное то, что много боли приношу ей я. В. Я. написал очень сухое, делано сухое письмо — обиделся, что не пишу часто и подробно. Он неисправим… Квартиру узнал, узнал двор, улицу. Куйбышев стройный, но очень провинциальный».

18 августа родителям отправлена телеграмма из Ростова-на-Дону: «Жив здоров путешествие продолжается целую Олег».

Вернулся в театр к сентябрю — и сразу к славе: сыграл Ивана-дурака в ершовском «Коньке-Горбунке», поставленном Марией Кнебель. На машинописной копии текста роли артист Ефремов (красивый орнамент — ручкой вокруг фамилии, ему было скучно), ловко вскакивая на кобылицу (так на первой странице) вверху по диагонали, там, где начальники ставят визу, синими чернилами пишет: сверхзадача?

После этого спектакля его заметили газеты — первой была «Пионерская правда», — но главное, ему начали писать девочки. Детдомовка-шестиклассница из Львова Галя решительно требует сообщить ей полностью как вас звать, с какого вы года, учитесь или нет. Вот как. И «опишите все подробно. Меня это очень интересует».

* * *

4 августа 1953 года он пишет Виленкину из Крыма уже на «ты», ему это «очень трудно с непривычки <…> При моей активной нелюбви к писанию писем — пишу тебе письмо, и ты должен это оценить… Я хочу побыть здесь до конца с Ритой, которая тоже хочет того же. Так что — спасибо, большое спасиибо, и, извини меня, что не могу принять твое приглашение». Судя по контексту, В. Я. приглашал его пропутешествовать на теплоходе «Россия» по Черному морю. Помешавшая этому Рита — та же Маргарита Куприянова, отношения с которой, как видно, зашли достаточно далеко, но О. Н., верный себе, пишет — и говорит — о них очень скупо. Важнее упоминания в письме, что он пишет пьесу. И последние слова: «Предвкушаю, как мы устроим дело зимой: „вечера у Виленкина“».

В письме 18 августа он сетует, что пьеса пишется плохо, и упоминает о неких «фантазиях», выработанных в Гурзуфе вместе с Виленкиным.

В октябре 1953-го какие-то девочки трогательно пишут Ефремову в Москву — из Москвы: «Мы смотрели 2 раза спектакль „Страница жизни“, где Вы играете, мы были в восторге от Вашего выступления… почему Вы не заслуженный артист? Девочки». Что это за осведомленные девочки в лице Зонкиной В. С.? Может, шутки? Но все-таки…

14 ноября 1953 года, неровным пьяным почерком:

«Очень давно не записывал в этот дневник… И запишу очень мало. Я сейчас пьян — это раз. Я влюблен — вернее — люблю — люблю Тоню Елисееву — это два. А три — это, то, что она человеческое гавно. Абсолютное. Я бы хотел, чтобы она была моя жена. Наверное этого не будет».

Сюжет развивается в январе 1954-го: «Люблю Тоню. С Р. всё ссоримся».

И в марте: «Никого не люблю. Тоска. Живу с Р. Очень привязался к ней».

В июле 1954 года Детский театр на гастролях в Киеве, в Театре им. Франко. Туда, на киевский адрес, Ефремову Олегу Николаевичу, одновременно адресуясь в тексте Геше (Гене Печникову), в два голоса пишут еще две энергичные девушки: «Привет, ребятки! Кажется, мы не долго заставили вас ждать своего письма, т. к. пишем ровно через 8 часов после вашего отъезда…» Дальше о киношных планах, пробах и прочем своем профессиональном, и тут особенно интересно заглянуть в будущее, которого они еще не знают. А пишут ребяткам мхатовские актрисы Наталья Каташева и Галина Волчек. Хорошо смотрится фраза в пассаже о друзьях, и как важно их не растерять: «А ведь всяко бывает в жизни, время ведь страшная вещь!» Это почерк Каташевой, дальше пишет Галина, и почерк, на мой взгляд, тоже вещь — характер виден в каждой букве, каждом выражении: хозяйка! Не зря через четверть века именно ей предстоит взвалить на себя «Современник». Ефремов уже знал человека, а она уже понимала его, и неспроста она сказала в телеинтервью уже 1987 года, что итог любой борьбы, в которой участвует Олег Николаевич, предрешен. Она знала это с 1950-х годов.

21 июля 1954-го он пишет из Киева Виленкину, что порвал с Ритой, она сошлась с другим. Боль, муки. «В кино я не прошел. Впрочем, я этого и ожидал — проба была халтурной, смешной и ничего хорошего из этого выйти не могло».

29 августа из Одессы: «Пусть при распределении работ оставит меня на теперешнем 4-ом. У меня есть идея — принести в студию новую розовскую пьесу и поставить ее самостоятельно вне плана».