Олег Ефремов. Человек-театр. Роман-диалог

«БЛОК-НОТ» (так печатали на обложке), черной ручкой написано 1 и рядом первый, это подчеркнуто. На 4-й обложке цена «1 р.» и «2-й сорт».

«С 12 февраля по 29 марта» — написано его рукой на обороте первой обложки. В скобках указано — «45 дней». Педант.

12 февраля 1946-го (обычно день арабскими, месяц римскими, год — две последние цифры):

«День прошел как в тумане. Волнение в груди. Наверное потому что люблю».

Это самая первая запись в дневнике — и уже про любовь, что весьма характерно.

21 марта:

«Серьезная штука с глазом. Кажется, первый раз об этом пишу. У меня отслоение сетчатки в левом глазу. Очень редкое и страшное явление в моем возрасте».

Впереди операция. Мысль о потере зрения в 19 лет, как вы понимаете, производит сильное впечатление. И хотя отслоение сетчатки в СССР уже тогда успешно лечили, нам достаточно, чтобы, примерив на миг угрозу слепоты, представить себе чувства юного студента театрального вуза. Влюбленного, самолюбивого, чрезвычайно талантливого.

В советские годы воля была в запредельной моде. Даже алкоголиков пытались лечить с помощью воззваний к воле. Юный Олег, на Севере получивший травму глаза, берется за волю. Пишет в дневнике, что воле надо учиться у Ленина. Глаз лечить волей, кажется, еще никому прежде в голову не приходило, но у Ефремова свои отношения с медициной. В будущем он тоже не любил лечиться. То, что у обычных людей называется следить за собой и своим здоровьем, в сферу интересов молодого Олега не попадало. При угрозе левому глазу — каждый день пишет в блок-нот мельчайшими буквами, ровными строчками, чернильной ручкой. Борцу за самодисциплину, к счастью, сделали операцию на глазу, она прошла успешно. Заодно в легких нашли, как он пишет, «кусок извести». Будущая эмфизема, но в 1946-м ему не до того. Курить подросток начал открыто, судя по письму родителям с требованием прислать курева, — в 1943 году. Тайно — много раньше.

В хорошие времена он легко возвращается к самоанализу. Прочитав все его тексты, я научилась понимать по их объему и стилю, сколько реальных бед и радостей вокруг него и внутри. Чем больше опасностей, невзгод — тем меньше письменности. Даже если в тексте дневника буря чувств, это не значит, что автор реально мучается. Показателем беды, трагедии, муки у него является молчание.

«Последняя страничка. Довел до конца свой блокнот-дневник-летопись — все равно как назвать. Были послабления воли. Иногда писал сразу за 2 дня. Один раз даже сразу за 3 кажется. Но на одной из первых страниц я сказал, что я не человек, если не доведу этот блокнот до конца. Довел. Последняя страница. Может быть, не заметны сдвиги: моральные, душевные и пр. Но все-таки они по-моему есть. Они не заметны, но они есть. Сегодня был в театре смотрел „Госпожу министершу“. Изумительный спектакль. Итак (уже родители беснуются, что я не ложусь спать. Я и псих, и хам, и выродок) все-таки воля есть. С благими желаниями и твердой волей буду хорошим человеком» (хорошим зачеркнуто, человеком подчеркнуто).

Блокнот № 2, апрель — октябрь (позже вписан март), в скобках приписка простым карандашом: «С большими пропусками — летние каникулы и больница».

30 марта 1946 года:

«Начинаю новый блокнот. Отрадно чувствовать, что уже один такой блокнот наполнен, исписан. Может быть, там было много повторений, много неискреннего. Оказывается, очень трудно быть искренним с самим собой. Трудно правильно оценить поступок, мысль, чувство. <…> Самолюбие — главное в моем характере. Правда сейчас я уже чувствую достаточные сдвиги у себя в смысле выдержки, внутренней выдержки <…>

Сегодня было интересное мастерство. Приятно погладили по самолюбию: Ляля сказала, что из мальчиков верит в меня более, чем в кого-либо. Был на консультации у профессора <фамилия нрзб.>. Ложусь во вторник. О Марго думал меньше, чем обычно. Провожу взятую на себя принятое решение стараться не любить ее, а если любить, то безболезненно. <…>

Я в восторге от В. П. (Василий Петрович Марков, преподаватель Школы-студии. — Е. Ч.) Я просто влюбился в него. Но если он мне встанет на дороге в отношении Марго, я уйду с дороги, но не без боя. А Марго в него влюбилась, это очевидно. Я в этом все более и более уверяюсь. <…> На ее бы месте я тоже бы влюбился именно в него…»

Соперничество с преподавателем из-за девушки, которая нравится Олегу страстно, приводит его перо к стихам. Они все в отдельных тетрадях, раскаленно-чувственные, наивные до бесформенности, но неподдельные, незаемные.

Олег ищет себя, раскапывает каждый день и постоянно перепроверяет — что получается. Новый всплеск недовольства — и новые задачи. Он постоянно ставит себе задачи: от воспитать волю — до стать писателем. Постоянно наблюдает за сокурсниками, чтобы самому быть лучше: «…понял, что я пустомеля. В буквальном смысле этого слова. Теперь задача стать скрытным».

31 марта 1946 года: