Олег Ефремов. Человек-театр. Роман-диалог

«18/V Сегодня „Без вины“ — госэкзамен. Каждый надеется, что он именно сегодня сыграет лучше, чем всегда. И я тоже надеюсь… Но закон — что сделано, больше того не будет. Из своей шкуры не вылезти. Где былые желания потрясти? Хоть бы не очень ругали… (здесь были синие чернила, дальше простой карандаш. — Е. Ч.)

Всё — во МХАТ не взяли — берут Забродину, Столпову и может быть Золотарева».

28 июня, вторник. После расписания (основы марксизма-ленинизма) идет очень важная запись простым карандашом:

«Я на перепутьи… Во всем разные дороги — по которой идти? Сделали предложения 4 театра: Сатиры, Детский, Камер (возможно) и Месхетелли (возможно, ибо…). Решил идти в Детский. Актер должен родиться, — где — это все равно, — сказал Виленкин. Это очень верно. В детском можно родиться. Там хороший коллектив, не очень талантливый — ставки на мхатовскую молодежь. Пойду не на век — иду в детский. Лилю, как женщину не люблю. С… как женщина больше на меня действует. А я говорил ей, что люблю. Она мне поверила. Правда. Мы рассорились. Она обиделась на меня за то, что я сказал, что жениться не собираюсь и что за меня любая пойдет. Потом я просил у нее прощения, но не получил его. Буду в одиночестве. Родители очень жалеют — они уже считали ее моей невестой, а это не так. За эти дни займусь науками и разберусь в создавшемся положении. Лгать никому и тем более себе не буду. Боюсь в Люсю влюблюсь — она такая зажигательная и дразнит меня тем, что мне кажется, что любит меня».

* * *

В целом Олегу неслыханно повезло, что его не взяли во МХАТ. В ту пору Театр тихо называли кладбищем талантов. С выпускных курсов мэтры снимали сливки, но играть — постойте в очереди, и без вас есть кому поиграть. А Ефремову судьба дала Центральный детский театр, где он и наигрался, и получил первый режиссерский опыт: спектакль «Димка-невидимка». В Детском к нему пришла первая шумная слава: рецензии, фото в газетах, первые письма от поклонниц, бурный, красивый опыт. Присмотренный, говорят цыгане о людях, охраняемых свыше. Но тем летом Алеко еще не знает, какой он везунчик.

3 июня 1949 года в дневнике, как всегда, две темы: кого люблю и что играю:

«С Лилей помирился — „люблю ли тебя я не знаю, но кажется мне, что люблю“. Зачем их 2 —!! И я не знаю, кого из них я люблю действительно.

Одно знаю, что изолгался перед собой, запутался и всякое такое.

Есть предложение ехать в Брянск. Вернее возможность, т. к. нас еще будут смотреть. В Брянске выстроили театр. До этого театра не было — был разрушен. … Очень красивое здание и фойе. Зал удобный, большой. Им нужна труппа из 32 чел. 6 старых актеров у него уже есть. Ему надо еще 6–7 старых и остальных молодые. (Далее следуют рассуждения о репертуаре и перспективах. — Е. Ч.) … В этом есть большая мудрость — уехать. Меня не взяли в Х. т. — очень хорошо, что не взяли. Взяли — погиб бы. Но это сама жизнь. А вот если уехать в Брянск — тут надо много сил. 1) Преодолеть сопротивление родителей 2) Преодолеть собственную консервативность Да и вообще променять Брянск на Москву (тут подумал и проставил числа — над Москвой 1, над Брянском 2. Перед записью о Брянске из дневника вырваны 4 страницы, а текст идет, как будто не вырваны, то есть вырвал, видимо, сам. — Е. Ч.).

Надо подумать и посоветоваться с Виленкиным. У меня намечается 2 театра — Детский и Новый на базе Камерного <нрзб.>

Но Детский первее всех —

1) репертуар строится на молодежи, 2) классический репертуар — есть возможность сыграть Хлестакова, 3) труппа слабая 4) коллектив говорят неплохой 5) можно поправить здоровье — т. к. рано оканчиваются спектакли 6) Пыжов (?) говорят неплохой режиссер.

Минусы — 1) Дети 2) репертуар детский, в котором могут заставить играть какого-нибудь волка или ребенка.

Надо очень подумать насчет Брянска — может быть великая мудрость в том, чтобы уехать туда на несколько лет».

Центральный детский театр в те годы был еще молодым, но хорошо известным заведением. В Советском Союзе забота о детях — «нашем будущем» — была непоказной: каждый год для них строились новые школы, дома пионеров, лагеря отдыха. Конечно, детей воспитывали в духе преданности коммунистическим идеям, но попутно знакомили со всем лучшим, что создала человеческая культура. В том числе и с театром — еще в 1921 году в Москве открылся первый театр для детей, который возглавила родственница наркома Луначарского, восемнадцатилетняя Наталия Сац. В годы Большого террора эту подвижницу детского просвещения надолго упекли в ГУЛАГ; к счастью, она выжила и создала после возвращения другой театр — детский музыкальный, первый в мире. В те же годы Центральный детский театр перебрался в здание на площади Свердлова, где прежде находился Второй МХАТ; там он (ныне Российский академический молодежный театр) находится до сих пор.