Олигархический транзит

Боцмана Киржак сопроводил в раздевалку, ножом разрезал ему путы на руках, приказал натянуть робу и идти готовить кран для подъёма лодки с воды на борт судна. Боцман, впрочем, только освободил принайтовленную стрелу и включил питание; в кабину за рычаги, не доверяя ему, забрался сам Киржак, а боцмана под охраной отправил в кладовую на полубаке подобрать для заключённых в столовой большую парашу. На язвительный вопрос «что такое параша?» Ругинис получил хорошую зуботычину и далее уже молча делал, что скажут, судорожно облизывая кровь на разбитых губах.

Другие захватчики тем временем стали по одному «одевать» членов экипажа, начав, как и было приказано, с Лайнера. Его привели в собственную каюту и при нём всё перевернули вверх дном, не пропустив ни одного закутка и ни одной складочки. Особое внимание уделялось технике, колюще-режущим предметам и документам: найденные мобильный телефон и радиоприемник были тотчас выброшены в открытый иллюминатор за борт, а папки с отчётами, пустые бланки и справочники перевязали вместе и куда-то вынесли (как потом выяснилось, всё складывали в капитанской каюте, к тому времени уже оккупированной самим Бобом). Затем Лайнеру освободили руки, велели нормально одеться и взять с собой скатанную постель. Он попросился сначала в туалет; ему позволили туда зайти, но велели оставить дверь открытой. Постель, разумеется, предварительно перетряхнули, тщательно прощупав матрас. Про этих можно было подумать, что они работали раньше надсмотрщиками в местах заключения. Только здесь, в отличие от какого-нибудь СИЗО, всё проделывалось не за страх, а за совесть, на послабления или недосмотр рассчитывать не приходилось и сразу было понятно, что это не единственная специальность умельцев. С матрасом в обнимку, теперь свободного от пут, одетого в тёплую кофту, почти счастливого Лайнера вернули в столовую — и повели «одевать» следующего.

Так поступили по очереди со всеми. С собой разрешали брать туалетные принадлежности, самое необходимое из одежды, курильщикам позволили взять сигареты.

У Сикорского, который уже лишился мобильника, в морскую пучину полетели ноутбук и магнитола; кроме того, конвоиры забрали с собой бумажник с документами (лежавшие там деньги — небольшая сумма в долларах — были, как ни странно, отданы владельцу) и карточки с аккуратно выведенными на них тушью иероглифами — Александр Васильевич пробовал учить японский язык. Больше других занимались каютой Акимова: здесь было много судовой документации, в том числе личные дела членов экипажа. Разумеется, отняли связку ключей-вездеходов. Чернеца и Бугаева забирали в их каюту по отдельности. У Бугаева нашли под подушкой дневничок с ежедневными записями и простенький мобильник, то и другое безжалостно выбросили, а сумку с книжками и учебниками препроводили в капитанскую каюту; у Чернеца в рундуке не обнаружилось ничего, кроме нескольких пустых и одной початой бутылки; его ножик специально не искали, а потому и не нашли, — похоже, Андрей в смекалке и опыте не уступал новоявленным тюремщикам и всегда был готов к шмону. Оделся Чернец как обычно, в чёрный китель, — других нарядов, равно как и компьютеров с мобильниками, у него не водилось.

Пашку Жабина в его каюте крепко били. То ли он, когда развязали, снова попытался бузить, то ли конвоиры помнили старое и решили на всякий случай подстраховаться.

Рассказывали, что когда у Сипенко зачем-то выбрасывали за борт упакованную в целлофан игрушку — роскошную гондолу с танцующими на ней под музыку фигурками, купленную в предыдущем рейсе в Италии для внучки, — из глаз Ивана Егоровича побежали слезы.

С машинным отделением, где засели стармех Пильчук со вторым механиком Карапетяном, разбирались отдельно. Во избежание конфуза, чтобы машину не заблокировали изнутри и она не оказалась неподвластной зоной, предусмотрительный Боб с первых же минут захвата, когда начался погром на мостике, отправил в ЦПУ двух бойцов, которые проделали с находившимися там моряками примерно то же, что делалось наверху, а именно — лишили их средств связи и возможности сопротивляться. Обоим механикам предписали поселиться на рабочем месте, не выходя из машинного отделения ни днём ни ночью (туалет там был, вода тоже, а питание пообещали доставлять сухим пайком). Их каюты переворошили и очистили в отсутствие хозяев.