– Упаси боже, – сказала Бонни. – Когда твоя мать их делала, я всякий раз боялась сломать зуб.
От этих слов, от давным-давно знакомых интонаций жены Хармон почему-то расхохотался – а когда и она рассмеялась вместе с ним, он ощутил острый укол любви, и утешения, и боли. На два дня приехал Деррик, помог отцу срубить и поставить елку, а наутро после Рождества отправился кататься на лыжах с какими-то друзьями. Кевин был не таким жизнерадостным, как обычно, он казался взрослым и серьезным и, может быть, немножко боялся своей Марты, которая не пожелала есть морковный суп, выяснив, что он сварен на курином бульоне. Остальные мальчики посмотрели спорт по телевизору и разъехались к своим девушкам в дальние города. Хармону подумалось, что дом наполнится внуками ох как не скоро.
В канун Нового года они с Бонни легли спать, когда не было еще и десяти.
Он сказал:
– Ох, не знаю, Бонни. Почему-то в эти праздники мне грустновато.
Она сказала:
– Мальчики выросли, Хармон. У них своя жизнь.
Однажды днем, когда дела в магазине шли ни шатко ни валко, он позвонил Лесу Уошберну и спросил, пустует ли еще дом, который тот сдавал этому парню, Бёрнему. Лес ответил, что да и что он больше не собирается сдавать его никаким юнцам. Тим Бёрнем, оказалось, покинул город, – этого Хармон не знал.
– Уехал с другой девчонкой, не с той красоткой-оторвой, что была больная.
– Если решишь сдавать, – сказал Хармон, – скажи сперва мне, ладно? Я подумываю о рабочем помещении.
Потом в январе, в один из тех дней, когда среди зимы вдруг начинается оттепель и снег совсем ненадолго тает, тротуары мокреют, а капоты машин блестят и искрятся, Дейзи позвонила ему в магазин.
– Можешь заехать ненадолго?
На ее коротенькой подъездной дорожке стояла машина Оливии Киттеридж, и как только он увидел ее, то сразу понял.
Дейзи плакала и заваривала чай, а Оливия Киттеридж сидела за столом и не плакала, а непрерывно стучала по столу ложкой.
– Эта чертова всезнайка, невестка моя, – сказала она. – Послушать ее, так можно подумать, что она главный эксперт по всему на свете. Так вот, она заявила: «Оливия, ну не могли же вы
– Похороны будут закрытые, – сказала Хармону Дейзи. – Только семья.
Он кивнул.
– Она принимала слабительные, – сказала Дейзи, ставя перед ним чашку с чаем и вытирая нос бумажным платком. – Мать нашла их в ящике шкафа у нее в спальне, и стало понятно, почему она перестала набирать вес и потеряла даже те несчастные несколько унций, что успела набрать. Так что в четверг ее отправили в больницу…
Дейзи села и закрыла лицо ладонями.
– И это было ужасно, – сказала Хармону Оливия. – Судя по тому, что рассказала мать. Нина не хотела ехать, конечно. Им пришлось звать людей, сотрудников из больницы, – и ее увезли, как она ни кусалась и ни брыкалась.
– Бедная, маленькая, – прошептала Дейзи.
– А этой ночью у нее случился сердечный приступ, – сказала Оливия Хармону. Она помотала головой и шлепнула ладонью по столу. – Господи боже.
Домой он вернулся, когда уже давно стемнело.
– Где тебя носило, скажи на милость? – спросила Бонни. – Ужин холодный как лед.
Он не ответил, просто сел.
– Я не так уж голоден, Бонни. Прости.
– Лучше все-таки скажи, где ты был.
– Просто катался, – сказал он. – Я же тебе говорил, что мне грустновато.
Бонни уселась напротив него.
– Оттого что ты все время грустишь, я ужасно себя чувствую. А я
– Я понимаю, – сказал он. – Прости. Мне очень жаль.
Через несколько дней утром ему на работу позвонил Кевин.
– Пап, ты занят? Есть минутка?
– Что-то случилось?
– Нет, я просто хотел знать, все ли у тебя в порядке, и вообще…
Хармон наблюдал, как Бесси Дейвис разглядывает лампочки.
– Конечно, сынок, все в порядке. А что?
– Мне показалось, ты какой-то подавленный. Не такой, как обычно.
– Нет-нет, Кевин. Всё на плаву. – Так они говорили с тех пор, как Кевин научился плавать – довольно поздно, уже почти подростком.
– Марта думает, может, ты обиделся из-за Рождества и морковного супа.
– О господи, конечно же, нет. – Он проводил взглядом Бесси, которая от лампочек перешла к метлам и швабрам. – Это мама тебе сказала?
– Никто мне ничего не говорил. Я просто спросил.
– Она тебе на меня жаловалась?
– Нет, папа, я же только что тебе сказал. Я сам. Просто поинтересовался, вот и все.
– Не беспокойся, – сказал Хармон. – У меня все хорошо. А у тебя?
– Всё на плаву. Ну ладно тогда. Береги себя, пап.