Он. Она. Другая (СИ)

И ведь никак не выкорчевать из сердца любовь к Элине и желание быть с ней рядом, растить с ней общего ребенка. В последний раз она попросила сделать выбор. Но обстоятельства перевернули все с ног на голову. И теперь единственный выход — попросить ее подождать. До рождения малыша я все решу. Как только Сабина придет в себя, я поговорю с ней. Я сделаю все, чтобы они с дочкой ни в чем не нуждались. Я никогда их не обижу. Знаю, она возненавидит меня. Знаю, от меня отвернется семья, потому что обижу Сабину. Я не первый, кто развожусь в нашей большой семье. Но у других все было обоюдно. А у меня другого варианта нет. Сабина удивительно добрый, чистый человек, которого я предал. Она должна быть счастлива и любима. А я ей этого дать не могу.

Несколько дней не звонил Элине, как и она мне. И теперь, набрав ее номер, я с нетерпением жду ответа и отчаянно хочу услышать голос. После одного долгого гудка пошли короткие. Звонок сорвался. Пробую еще раз — та же история. Неужели, отправила меня в блок? Пишу ей в мессенджере и долго гипнотизирую экран в ожидании ответа. Но сообщение висит непрочитанным пять, десять, пятнадцать минут…час. Позвонил в Департамент маркетинга и спросил где Элина. Вспомнил, что она должна была подготовить план конференции.

— Ой, а Элина на больничном, — объяснила ее коллега.

— Как на больничном? Что с ней? — по позвоночнику прокатился холодок.

— Не знаю. Она просто позвонила и сказала, что плохо себя чувствует и откроет больничный.

— Ясно. Спасибо.

Еле досиживаю до конца рабочего дня и мчу к ней через весь город, проклиная пробки и матеря водителей. Втиснувшись между двумя машинами во дворе, быстрым шагом иду к подъезду и, на мою удачу, из него как раз выходит мужчина. Обошел домофон — значит, шансов, что откроет больше. Звоню и стучу в дверь несколько раз, но она не открывает.

— Элина, открой! Я знаю, что ты дома! — требую я, а внутри все в узел скручивается — а если нет ее?

Через минуту слышу, как щелкнул замок, но Эля больше не встречала меня на пороге, как раньше. Я сам открыл ее и вошел в квартиру. Элина стояла, прислонившись плечом к стене и обнимая себя за плечи. В глаза тут же бросились воспаленные, опухшие глаза и болезненная худоба. Подойдя к ней, протянул руку в остром желании дотронутся до любимого лица.

— Бледная, — вполголоса сказал ей, но она одернула руку и отвернулась.

— Зачем пришел? — глухо спросила.

— Соскучился. Увидеть хотел, поговорить.

— Я не хочу разговаривать. Уходи.

— Почему?

— А ты не понимаешь? — развернувшись, кричит мне в лицо. — Я не собачонка, Таир! Захотел приласкать, поманил пальчиком и я на задних лапках перед тобой встала. Все! Так больше не будет!

— Что ты говоришь? Я никогда…

Но она не дает мне договорить и продолжает свою тираду.

— Замолчи! Просто молчи! Все твои слова про любовь — чушь, если ты обращаешься со мной как с дешевкой. Ты мне сообщение отправил зачем? Чтобы я готовилась к тому, что ты не поговоришь с женой, останешься с ней, а я у тебя буду запасным аэродромом. Токалкой?

— Что за чушь? Я просто хотел поговорить, попросить тебя подождать. У Сабины умерли родители.

— И она бедная несчастная не переживет правду о любовнице? — горько усмехается Эля. — То есть о ее чувствах ты думаешь, а на мои тебе наплевать! Тебе все равно, что у меня здесь все болит? — она кладет руку на сердце и сильно сжимает футболку. — Что ты меня приручил и я дышать без тебя не могу? Но меня больше не устраивает роль любовницы. Ждать, когда ты соизволишь прийти и трахнуть меня. А потом соберешься и свалишь к законной жене и ляжешь с ней в кровать! А я останусь здесь и буду рыдать в подушку и проклинать себя, тебя и ее! Потому что она с тобой, у нее все права! У нее, не у меня! — выпаливает она, а из глаз брызжут слезы. Каждое ее слово — звонкая пощечина.

Хватаю ее за предплечья, не даю сбежать, прижимаюсь лбом к ее горячему лбу.

— Моя девочка, остановись, — шепчу в ее прикрытые виски. — Дай мне время. Я с ней поговорю, но не сейчас. Она нестабильна.

— Мне плевать! — Эля вырывается из объятий и толкает меня в грудь. — Я больше не твоя девочка. С сегодняшнего дня мы друг другу никто! Мы расстаемся, — она убирает выбившиеся из хвоста пряди, мажет рукавом по заплаканному лицу. — У меня просто глаза открылись, что ты никогда не выберешь меня. Ты не можешь, мечешься между нами. Так вот я тебе помогу с выбором. Уходи и не возвращайся.

— И ты так просто сейчас все сама решила? — цежу сквозь зубы, подойдя вплотную. — Мы вместе работаем, постоянно пересекаемся.

— Я уволюсь!

— Ты только недавно устроилась.

— Плевать! Если это поможет тебя забыть. Лишь бы не видеть тебя больше.

— А ребенок? У нас с тобой будет ребенок! — уже я срываюсь на крик.

— Нет никакого ребенка! Нет! — орет она в ответ.

— Как нет? — хватаю ее, трясу и кричу. — Что ты с ним сделала? Ты поэтому взяла больничный? Поэтому такая бледная?