Она не умела стрелять

– Что останется? – впервые за время их отношений Зоечка по-настоящему включилась в спор и привела аргументы, которых он от нее не ожидал. – Ты предлагаешь идти под пули, как на Майдане? Антон, а что в Крыму было хорошего? Тебя это не коснулось, но нас в училище заставляли учебные планы писать по-украински! Этот язык никто не знает, люди платили деньги, чтобы сделать переводы, кто-то хорошо на этом нажился, кстати, с подачи завуча. Лично мне надоело! Я хочу писать и говорить на русском!

– Дело не в планах и документах, а в том, что все трещит по швам. Ты понимаешь, что на материковую Украину в Крыму заточен весь бизнес?

– Не понимаю и понимать не хочу. Бизнес будет новый, и финансовые отношения новые, поставщики тоже. Главное, чтобы не вспыхнула война, как в Киеве. Войне твой бизнес не нужен…

Зоечка тогда впервые очень сильно обиделась. Она действительно не понимала, при чем тут Крым, Украина, бизнес и их личные отношения, в которых еще недавно ей было так тепло и уютно. Да, Антон был прав. Привычная жизнь летела в тартарары, сыпалась, словно старый замшелый замок, раскачанный подземными толчками. Совсем скоро хлынет нечто новое, пугающее и, возможно, смертельное, собьет с ног, закрутит в водовороте незнакомых событий. Это было видно невооруженным глазом, выплескивалось тревожными новостями, билось в разговорах. Но, если два человека любят, разве перемены существенны? Разве любовь не способна преодолеть все препятствия и помочь вместе спастись даже в самых сложных ситуациях?

Зоечка боялась себе признаться, что вместе с окружающим миром летело в пропасть их с Антоном новое и такое незащищенное чувство – оно оказалось не способно выдержать испытания. Именно это было по-настоящему страшно, а не люди в балаклавах с оружием. Как узнать, что случится завтра? И почему так мало времени было отведено на ее маленькое женское счастье? Сначала исчезла Ксана, теперь на глазах становился чужим и отдалялся Антон. Но это так несправедливо!

…Последнюю неделю февраля Крым начало трясти по-настоящему. Как и в Киеве, политические противники схлестнулись в схватке не на жизнь, а на смерть – постоянно шли какие-то митинги с призывами принять ту или иную сторону, люди в городе волновались. Незнакомый военный транспорт без опознавательных знаков и вооруженные до зубов военные в темно-зеленом камуфляже стояли на перекрестках и площадях города, словно ожившие пластиковые солдатики, равнодушно наблюдали за горожанами сквозь прорези балаклав. Страшные и бездушные, они пугали Зоечку до дрожи в пальцах, заставляя отводить взгляд, Однажды в маршрутном такси, когда она ехала на работу, в салон ввалилась странная компания – семья с тремя детьми. Были они все чернявые, смуглые, со странно блестевшими глазами. Они вели себя так, будто вокруг никого не было – громко говорили, кричали друг на друга, толкались и размахивали руками. Немногочисленные пассажиры вжались в кресла и напряженно смотрели в окна, постаравшись сделаться незаметными. Обычно не лезшие за словом в карман, местные жители пугливо молчали – с незнакомцами явно было лучше не связываться.

Привычный Зоечкин мир раскололся на части. Окружающие разделились на сторонников возвращения Крыма в Россию и сочувствующих Украине. Все они агрессивно доказывали свою правоту, и на Зоечку, неспособную сделать свой собственный выбор, смотрели с презрением. Сторонников было большинство, сочувствующих – намного меньше. Основную их часть составляли предприниматели. Они молча держались в стороне, со страхом наблюдали за происходящим и все еще надеялись, что следующим ранним утром привычная жизнь вернется на круги своя. Но это было смешно, ничего вернуть обратно уже было нельзя. Время, словно застоявшийся мельничный жернов, начало двигаться с ускорением, и движение это стало необратимым. Оставалось только ждать, к чему приведут неожиданные перемены.

Особенно напряженным стало общение с крымскими татарами. Жившие до сих пор мирно, старавшиеся не вступать в споры о том, чей Крым, они вдруг начали активно митинговать, демонстративно ездили по городу с голубыми флагами с желтой тамгой, собирались возле здания меджлиса на набережной, устроили потасовку на площади. По мнению многих их них, Крым всегда был исконно татарским, и никакие аргументы о том, что прежде здесь жили греки, генуэзцы, караимы, скифы, армяне, немцы и другие народности, наиболее упрямых не убеждали. Многие крымские татары эти доказательства просто не слушали, с пеной у рта доказывая, что аллах, наконец, сжалился над страдающим гонимым народом и отдал им в пользование родную землю. Осталось только оформить ее в собственность, как и многочисленные самозахваты на лучших пахотных участках и у моря.