Она не умела стрелять

– Ну и пусть, всё равно на баб не везет, одной больше, одной меньше, один черт.

– Ну и отлично, решили. Собирайся.

Жорик подскочил.

– Как, уже?

– Да, приведи себя в божеский вид. Любаня оборванцев не любит, она только из Европы приехала, женщина с воспитанием. Еще бы там сидела, если бы не сезон, но бабло надо здесь косить. Так что поторопись.

Жорик рассудительно подумал, что любые перемены лучше, чем издевательства капитана и стал быстро собираться, пока тот не передумал. Два часа он мылся, брился, перебирал и заново укладывал вещи в чемоданы, привел в порядок машину. У него даже поднялось настроение, чего давно не было, но он всеми силами старался скрыть свои эмоции от Николаича. Тот молча за ним наблюдал, курил, и трудно было сказать, о чем он думал. В конце концов, когда Жорик, чистый, свежий, нарядный, предстал перед своим хозяином, надеясь, что видит его последний день, тот удовлетворенно хмыкнул.

– Пойдет. Поехали,

Они долго колесили по промышленным окраинам и, наконец, вырвавшись из города, помчались по пустому шоссе сквозь бескрайние поля, однообразие которых нарушали только редкие лесополосы. Наконец, пейзаж стал меняться, скоро они оказались среди плантаций, где, сколько хватало глаз, рядами были высажены низкорослые кустарники, маленькие деревья и ели. Сбоку от дороги на огороженной сеткой территории стояли несколько одноэтажных зданий, за ними просматривались теплицы. Подъехали к воротам. Николаич вышел из машины, вытащил из кармана вполне приличный смартфон, набрал номер. Жорик изумился, не веря своим глазам – он был уверен, что у того не было мобильного телефона.

Не обращая на Жорика внимания, Николаич весело проговорил в трубку:

– Любаня, радость моя, я тебе юношу привез. Принимай, – потом подмигнул Жорику. – А что ты так удивляешься? У меня и свежая «нива шевроле» в гараже за станцией стоит. Просто ты, милый, все о себе да о себе, а меня ни о чем не спрашивал.

Жорик промолчал и обиженно отвернулся.

Скоро из здания конторы показалась хозяйка. Это была полная молодящаяся дама лет пятидесяти с нелепыми желтыми кудряшками на голове. Одета она была в черное пальто из тонкой кожи колоколом и высокие ботфорты на каблуках. В правой руке, все пальцы которой были унизаны золотыми перстнями с камнями, дымилась недокуренная сигарета, губы подведены алой помадой. Вид у дамы был довольно комический, но Жорику стало не по себе. Она подошла к Николаичу, тяжело, по-гренадерски, опустила пухлую руку на его плечо.

– Смотри, если он не таков, как ты мне пообещал, верну обратно.

– Он тебе понравится, душа моя, – Николаич аккуратно снял ее руку и, взяв за кончики пальцев, галантно поцеловал.

– Ладно, тебя Иван обратно доставит, а ты, юноша, иди за мной.

Любаня кивнула на контору и, не оглядываясь, направилась к зданию. Жорик робко двинулся следом. Внутри было аккуратно, тепло, даже вполне современно. Жорик отвык от такой чистоты и после капитанского сарая с интересом оглядывался вокруг. По коридору прошли мужчины в спецовках, за одной из дверей кто-то разговаривал по телефону на польском языке. Любаня приоткрыла дверь, шипя и цокая заговорила на польском, закрыла, повела его дальше.

Ее кабинет был обставлен невообразимо дорого – широкий овальный стол для переговоров, деревянные стулья с гнутыми спинками, у стены – длинный аквариум, в котором чуть шевелили плавниками величественные скалярии. Это была роскошь, о которой Жорик давно и тайно мечтал еще в Симферополе, к которой стремился всей душой и которая, несмотря на все усилия, была недоступна ему даже в самые лучшие времена. Он вспомнил о тщательно упакованном в чемодане кожаном портфеле, ручке с золотым пером, часах. При мыслях о портфеле стало сладко и грустно, будто в памяти всплыло нечто невыразимо приятное и уже почти забытое.

– Ну что, красавчик, расскажи о себе, – хозяйка устроилась в высоком кожаном кресле и посмотрела на него неожиданно оценивающим взглядом.

Жорик смешался и опустил голову, будто стоял перед директрисой детдома, собравшейся его отчитывать. Любаня хмыкнула, открыла паспорт, полистала, внимательно почитала странички с пропиской и штампом о разводе.

– Та-ак, – протянула она, – развод оформлен, прописки больше нет. Никакой.

Жорик поднял голову, начал оправдываться:

– Я был уверен, что у меня будет прописка в киевской квартире, я отдал на ее покупку все свои сбережения.

– Много?

Жорик назвал сумму, Любаня удивленно покачала головой.

– Да, немало. Не повезло. Даю тебе месяц. Начнешь обычным рабочим, ознакомишься с производством, попутно разберешься в маркетинге. Мне не хватает толкового менеджера. Если предложишь хороший бизнес-план, будет тебе и прописка, и должность.

– Где я буду жить?

– В общежитии. Машину оставишь на техническом дворе.

– А зарплата?

– Минимальная, – отрезала Любаня.