Она не умела стрелять

Еще не веря, что пытка прекратилась, Ксана постепенно начала дышать – вдох… еще вдох…, и разрыдалась – в голос, отчаянно. Спину и плечи от ударов защитила куртка, но от нее остались лохмотья. Избитые ноги жгло огнем, показалось, что кожи на ногах больше нет – ее полностью ободрала плеть. Джинсы наощупь были липкие, от них тяжело пахло кровью и мочой, специфический запах вызвал приступ дурноты. Ксану опять начало рвать, в голове больно застучало. Она попыталась себя сдержать, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, позывы утихли.

Через некоторое время женщина с трудом села, прислонившись спиной к стене, и стала прислушиваться к тишине. Отчаяние, сделавшееся острее боли, поглотило ее целиком, надежда исчезла, мрак ночи окончательно забрал Ксанину душу. Это был конец. Ну что же, пришло время его ускорить, незачем длить мучительную агонию, с такими ранами до утра она не доживет. Подтягивая окровавленные ноги, которые почему-то перестали ее слушаться, Ксана из последних сил поползла к камню, нашла спрятанный под соломой кусок металлического прута, крепко зажала в ладони. Вспороть вены – это легко и, по сравнению с пережитым ужасом, уже не больно. Через четверть часа нестерпимая мука прекратится. Говорят, в такой момент приходят видения. Интересно, кого она увидит перед смертью – ангелов или демонов?

Лучше это сделать на подстилке – там можно хотя бы лечь. Она неловко повернулась, чтобы ползти обратно, потеряла равновесие, нечаянно оперлась рукой на цепь и дернула за металлическую петлю. Вдруг ей показалось, что камень пошевелился. Этого не может быть! Ксана с усилием потянула за цепь еще раз, камень действительно сдвинулся. Она задрожала от нахлынувшего возбуждения, боль чуть утихла. Нет, пока рано умирать, она успеет, надо попытаться дождаться рассвета!

С трудом вернувшись на подстилку, Александра накрыла плечи тряпками и стала уговаривать себя терпеть.

Эта ночь показалась ей самой длинной в жизни – ночь едва теплящейся надежды, когда только утро покажет, есть ли у нее выход, кроме быстрой смерти? Она заставила себя думать о доме и детях, о матери, вспоминала детство и Зоечку. Через время мысли перекинулись на давнюю мечту написать роман. Вряд ли ее придуманной героине Алисии достались бы такие жуткие испытания – Ксане даже в голову бы не пришло придумать весь этот ужас. Интересно, а как бы Алисия поступила в этой ситуации? Наверное, боролась бы до конца, дралась, кусалась и – Ксана с грустью усмехнулась – храбро погибла бы. Старик был сильным и злым. Впрочем, в романе гораздо проще найти выход, чем в жизни. Поэтому, если она останется в живых, никогда не будет ничего писать. После пережитого это глупо, мелко и смешно.

Спать было невозможно. Ноги онемели, она их больше не чувствовала и старалась не касаться руками кровоточащих ран – боялась. Сама мысль о том, что ничего нельзя сделать, приводила ее в паническое состояние – до утра она точно истечет кровью. Нет, не думать об этом, не думать! Она стала шепотом сама себе рассказывать про Алисию – как она бежала из дома после смерти отца, как попала на корабль. В какой же век ее отправить? Может, в начало двадцатого? Но она ничего не знает о кораблях этого времени, нужен интернет. Хорошо, пусть будет фрегат с парусами – как в «Острове сокровищ» или в «Пиратах карибского моря». Пусть Алисия переоденется в мужской костюм и станет юнгой. Нет, не нужно юнгой – ее быстро раскроют. Лучше она купит себе билет на подаренные тетушкой деньги и в мужской одежде отправится путешествовать, а потом корабль разобьется, и она останется одна на незнакомом берегу. Там она научится выживать…

Мысли сбивались, слова, проговариваемые в мертвой тишине сарая, казались чужими, но Ксана упрямо рассказывала сама себе про Алисию, чтобы не сойти с ума. Это было похоже на заклинание, заговор, когда душа уже почти попрощалась с телом, и единственное, что ее удерживало рядом – невнятные звуки речи. Скоро остались только эти шелестящие звуки, самой Ксаны больше не было – ни истерзанного плетью тела, ни отчаявшейся души. Она уже не понимала, произносит ли слова вслух, или они остались только в ее голове. Двигаясь в теле Алисии, сильном и молодом, разговаривая на ее незнакомом языке, глядя на мир ее жгучими карими глазами, Ксана продиралась сквозь лес, сражалась с дикими животными, бежала из плена местных жителей, тонула в реке. Эта жизнь стала удивительно реальной, и в ней она действовала так, как хотела, подчиняя себе и время, и обстоятельства.

Этот морок мог бы продолжаться вечно, но внезапно с шумом распахнулась дверь, в темный сарай ворвался сноп света и свежий морозный воздух. Она с трудом разлепила опухшие веки – старик навис над ней угрожающим изваянием, но она его больше не боялась. Он что-то раздраженно пролаял на своем языке и вышел прочь, сильно хлопнув дверью. Послышался лай собак, крики, тонкое блеяние овец – отара уходила на выпас. Скоро все стихло.