Она не умела стрелять

Дорога шла по краю обрыва, поднималась извилистым серпантином сквозь густой мрачный лес, голые верхушки подпирали бесцветное небо. Стволы были толстые, гладкие, поросшие кружевным молочно-зеленоватым мхом. Внизу деревья росли плотным частоколом и также плотно лепились на высокой горе с другой стороны. Родион с опаской подумал, что в любой момент на узкую дорогу может рухнуть дерево – даже представил себе, как оно заваливается, выворачивая корнями камни, с шумом и скрежетом ломая ветви. Нет, такого жуткого леса он не видел нигде, лес показался ему угрожающим. Впрочем, это все настроение. Мизантроп чертов! Ничего, после добрых посиделок у камина депрессия пройдет, а сейчас – пусть будет лес, горы, простор яйлы, новые впечатления.

Гена, слегка возбужденный крутым подъемом, вдруг запальчиво произнес:

– Представляешь, Михалыч, каково тут с ружьишком побродить?

– Да ни дай боже, – Родион пожал плечами, – без ног останешься, никакое МЧС не вытащит. Нет, здесь я тебе не друг.

– Ладно, сам вижу, что места гиблые, – Гена крепче обхватил толстыми пальцами руль.

Выщербленный асфальт то и дело сменялся полным бездорожьем с глубокими ямами, но Гениной машине все было нипочем. Она гудела, старательно преодолевала препятствия, ныряла в ямы и упорно двигалась вперед, как конь-тяжеловоз. Гена первый раз эксплуатировал ее в таких экстремальных условиях и с опаской поглядывал на датчики – вдруг что-то откажет? Но показатели были в норме, системы работали без сбоев.

Наконец, они выбрались на заснеженную равнину и легко покатились по прямой дороге, оставив позади серые, слившиеся с небом, купола обсерватории. Заметив свежую колею, Гена резко свернул и поехал вглубь яйлы.

– Ты куда?

– Михалыч, я недалеко – вон на ту горку поднимусь, и обратно. Хочу осмотреться.

– А выберемся?

Гена усмехнулся.

– Я же не идиот! Тем более, кто-то из местных здесь уже катался – видишь, снегом присыпало совсем немного. Да и глубина покрова небольшая.

Они поднялись на холм, колея закончилась. Яйла, насколько хватало глаз, была однообразно белой, только на взгорках снег снесло ветром, обнажилась сухая трава. Из серого неба сыпал едва заметный снежок, но видимость, как ни странно, была отличной. Неожиданно для себя Родион подумал о Крыме с восхищением и светлой печалью – какой же этот полуостров контрастный! Простиравшаяся перед глазами белоснежная пустыня под блеклым небом не была похожа ни на что, виденное им раньше, и после сырого жуткого леса показалась последней и, пожалуй, единственной ступенькой в небо. Любимая им Москва по сравнению с бескрайним девственным полотном яйлы представилась грязной, суетной и такой же мелкой, как вся бессмысленная человеческая жизнь.

Вдруг Гена напрягся, словно зверь перед прыжком, медленно достал из машины бинокль.

– Там что-то непонятное. Вроде человек двигается, только очень странно. Ну-ка, глянь, Михалыч, потом я.

Родион неохотно отвлекся от своих возвышенных мыслей, взял бинокль, приставил к глазам. Сначала в поле зрения попали белые взгорки и бесцветные кусты, потом объектив поймал человека в яркой цветастой одежде, совершенно неуместной на белом снегу. Лыжник, что ли? Но почему так странно себя ведет? Человек этот что-то тащил, падал с грузом в снег, снова поднимал тяжесть в руки и крайне медленно, шатаясь, продвигался вперед. Родиону стало не по себе, по позвоночнику пробежал холодок страха. Он передал бинокль Гене. Тот тоже долго всматривался, опустил, задумался.

– Как скажешь, Михалыч, можем уехать…

Он сказал это равнодушно, привыкший за долгие годы службы к странностям и четко усвоивший, что их лучше избегать – так гораздо меньше проблем. Но странная фигура его заинтересовала. Это было приключение, ради которого он и выбрался на яйлу, обидно было бы уехать и не понять, что это. Может, человеку действительно нужна помощь, заблудился…

Но последнее слово в таких ситуациях всегда оставалось за Родионом. Тот равнодушно пожал плечами.

– А смысл? Чтобы потом не спать ночью и гадать, что мы пропустили? Пошли, спасатель, развлечемся.

– Я в тебе не сомневался, – Гена хохотнул и довольно хлопнул его по спине.

Они рысцой спустились с пригорка вниз, долго поднимались на пологую возвышенность, проваливаясь в снежные заносы, наверху остановились отдышаться, увидели яркое пятно совсем близко, на соседнем склоне. Оставалось сто с небольшим метров, их они преодолели почти бегом, рискуя покалечить ноги – странная фигура была уже рядом, и в ней явно что-то было не так. Это настораживало, заставляло торопиться.