Они жаждут

Священник приоткрыл дверь на пару дюймов и выглянул наружу. Гроб на погрузочной площадке лежал закрытым. Когда щель стала шире, Уэс услышал за спиной короткие хлопки поспешно закрываемых гробов. Сильвера вышел на погрузочную площадку, медленно наклонился и снова откинул крышку.

Безобразно распухший, словно трехдневный труп, вампир приподнялся и вцепился в лицо священнику, вонзив клыки в резину маски, а потом отдернул голову. На глазах у Сильверы под кожей вампира забурлили пузыри, руки, ноги и лицо раздулись сосисками, как у толстяка с карнавала уродов. Голубая рубашка натянулась, пуговицы отскочили, изо рта, ноздрей и глаз хлынула жидкость, собираясь в лужу вокруг головы. Потом его тело съежилось в нечто тонкое и хрупкое, словно опавший лист; десны провалились, глаза закатились в глазницы и там, вероятно, расплавились, нос расплющился и провалился. Вампир изогнулся буквой S, жестоко затрясся и наконец затих. Теперь он выглядел как труп месячной давности, и Сильвера понял, что так, оно, вероятно, и есть на самом деле.

Уэс едва успел сорвать маску, перед тем как его вырвало. Когда его перестало тошнить, ребра болели так, словно сам Сатана лягнул его раздвоенным копытом.

– Подожди здесь, – сказал Сильвера и быстро зашагал через площадку к «крабу».

Уэс натянул маску обратно и уселся на землю подальше от мертвого вампира. «Как много их здесь! – подумал он. – Тысячи!» Мысли его скользнули обратно к Соланж, наверняка уже ставшей одной из этих тварей. Думать об этом было невыносимо. Нет, не сейчас, еще рано.

Священник вернулся с канистрой бензина и керамическим распятием. Сорок пятый калибр он засунул за пояс. Сильвера передал распятие Уэсу, а сам зашел обратно на склад. Уэс на ватных ногах двинулся следом. Сильвера открыл канистру и облил бензином столько гробов, на сколько хватило трех галлонов. Последнюю четверть галлона он вылил в мерцающую лужицу на полу возле первых гробов. Затем отбросил канистру и отошел к двери. Достал сорок пятый, щелкнул предохранителем и прицелился в лужу бензина. Громыхнуло так, будто стреляли из пушки. Уэс заметил, как полетели искры. Лужа вспыхнула голубым пламенем, тут же потянувшим щупальца к соседним гробам, змеей проползая по следу бензина. Через мгновение гробы почернели и обуглились, к потолку взвились клубы черного дыма. Тени и отблески замерцали на металлических стенах. Крышки гробов дрогнули и начали открываться.

– Бежим! – коротко бросил Сильвера. – Скорей!

Перед тем как закрыть дверь, священник забрал распятие у Уэса и просунул его под углом в дверную ручку. А потом они побежали.

Забравшись в «краб», оба сняли с себя снаряжение. Уэс завел мотор. Сквозь завывания ветра доносились дикие вопли, от которых хотелось заткнуть уши руками.

– Едем! Гони! – сказал Сильвера.

Уэс прорвался через небольшую дюну, которая выросла перед «крабом», пока они отсутствовали. Когда промышленный район остался позади, он спросил:

– Как вы думаете, они все сгорят?

– Нет, но кто-то точно сгорит. Этот склад, с его металлическими стенами, нагреется очень быстро, а распятие не подпустит их к двери. Если они все же вырвутся, то их добьет солнечный свет. Но не думаю, что сгорят все, нет.

– Боже мой, я и представить себе не мог, что их… так много…

– И еще на много тысяч больше, я уверен…

Сильвера положил сорок пятый на пол и сжал кулаки, стараясь унять дрожь. Страх наполнял его, словно старый треснувший кувшин, уже начавший протекать. Внезапно он понял, что не может определить, где находится солнце. Все небо было одинакового грязно-коричневого цвета, с серыми и желтыми полосами.

– Который час? – спросил он.

Уэс взглянул на часы и мысленно поблагодарил «Ролекс» за герметичный, противоударный корпус.

– Почти три.

Он снял часы и положил на приборную панель, чтобы оба могли их видеть.

– Нам нужно спешить, – тихо проговорил Сильвера, хотя внутренний голос кричал: «ПОЗДНО! СЛИШКОМ ПОЗДНО! СКОРО СТЕМНЕЕТ И БУДЕТ ПОЗДНО!»

Башни Эл-Эй проступили на фоне темного неба, словно могильные камни на кладбище гигантов. А потом вдруг пропали, скрытые новыми завесами песка. Перед лицом Уэса дергались и скрипели дворники. Мотор «краба» тарахтел, жадно хватая воздух. Темнота, казалось, подкрадывалась со всех сторон, бурая с серыми прожилками. Возле белой, покрытой песчаными наносами равнины Першинг-сквер откуда ни возьмись налетели клубки перекати-поля, поскреблись в ветровое стекло и так же внезапно пропали. Уэс натыкался на одну перегороженную дорогу за другой, приходилось осторожно сдавать задним ходом и возвращаться по собственным следам. Стрелка топливного датчика начала опускаться, указатель температуры двигателя подходил к опасной зоне.

«Может быть, Эл-Эй стал призрачным городом, изжеванным в труху разбушевавшейся Мохаве, – думал Уэс. – Яркий, сверкающий Ксанаду[83] лежит в запустении, города снов больше нет, по величественному храму удовольствий маршируют вместе пустыня и зло, чтобы захватить и уничтожить его».