Они жаждут

– Я сбросил ее со скалы.

Вулкан кивнул:

– Хорошо. Значит, среди нас есть лелкес. Священник. Ты будешь не первым, кто вступил в наши ряды, уверяю тебя. Но и не последним. – Он вдруг захихикал высоким, по-детски восторженным смехом и захлопал в ладоши. – Они валятся один за другим, здесь и там, справа и слева! Тысячи и тысячи таких, как ты, прямо в это мгновение! Все люди умирают и все рождаются вампирами!

Его взгляд помрачнел, словно надвигающаяся буря, и Уэс вздрогнул, осознав вдруг, что видит на противоположной от камина стене тень кресла, но сам мальчик-вампир ее не отбрасывает.

– Как вы нашли меня? – спросил его Вулкан. – Многие ли знают, где я?

– Не знаю, – ответил Уэс. – Я пришел сюда, чтобы отыскать кое-кого другого.

– Вы пришли убить меня! – сказал Вулкан. – Иначе зачем лелкес нес святую воду?

– Я ищу женщину, которую он у меня отнял.

Уэс качнул головой в сторону Кобро.

– Женщину? Какую женщину?

– Черную сучку, – объяснил Кобро.

– Понятно. – Вулкан изучающе посмотрел на Уэса и усмехнулся. – Человеческая преданность? Глупая привязанность одной низшей расы к другой?

Он сосредоточил пылающий взгляд на Уэсе, и тому показалось, будто два сверла вкручиваются ему в лоб, медленно прорезая череп и прощупывая глубины мозга. По всему телу прокатилась волна холода, он ощутил себя оскверненным и полностью беззащитным перед насилием. Не мог даже заставить себя отвести взгляд от принца Вулкана, пока вампир не кивнул и не отпустил его.

– Любовь? – спросил вампир. – Да, любовь.

Он посмаковал это слово на кончике раздвоенного языка.

– Ваши представления о любви сильно отличаются от моих. Она здесь, Кобро?

– Внизу. Еще спит.

– Приведи ее сюда. И разыщи заодно Таракана. Он возится слишком долго.

Кобро кивнул, засунул маузер под куртку и вышел из зала.

– Мне нравится ваша смелость, – сказал Вулкан Уэсу. – Вы оба хорошие охотники.

Он взглянул сначала на Сильверу, а потом на железный капкан.

– Укус жизни излечивает все раны и болезни, – мягко проговорил он. – Прекращает их раз и навсегда. Вот увидите.

Сильвера поднял голову и сплюнул.

Вампир вскинул подбородок и рассмеялся, и Уэс разглядел сверкающие клыки в изогнувшемся серпом рту. А когда Вулкан снова посмотрел на него, в кошачьих глазах вампира сияли нечестивые искры.

– Чего еще можно было ожидать от лелкеса? Я всегда считал их неблагоразумными и тупыми.

Он прищурил глаза, и Уэс едва выдерживал этот взгляд.

– Ты пришел убить меня? – спросил вампир у Сильверы. – Как ты собирался это сделать, плеснуть на меня этой aqua pura?[86] Вбить распятие мне в сердце? Это уже пробовали, и куда лучшие люди, чем ты. И где они теперь? Стали частью моей армии. Или умерли. Ни один человек – ни один – не может убить короля вампиров!

Сильвера перекрестился. В голове стучало, он был на грани того, чтобы потерять сознание.

– Боже милостивый, – прошептал он. – Боже милостивый, помоги нам…

– НЕТ! – выкрикнул Вулкан, сотрясая стропила в вышине.

Одним прыжком, слишком быстрым, чтобы Уэс мог уследить за ним, вампир оказался рядом, склонился над священником и обхватил его лицо похожей на когтистую лапу рукой. Пальцы глубоко впились в плоть. Глаза Вулкана сверкали яростью.

– Глупый священник! – прошипел он. – Я могу одной рукой содрать кожу с твоего лица, как кожицу с виноградины. Я могу сжимать твой череп до тех пор, пока не вытечет мозг! И ты смеешь произносить Его имя в моем присутствии? Ты близок к смерти, священник. Будь осторожен, очень осторожен! Если ты еще раз помянешь это имя, я отверну тебе голову, и сделаю это очень медленно, ты понял?

Пальцы вампира напряглись, и Сильвера выпучил глаза. Он тихо застонал. Но как только священник закрыл глаза, Вулкан разжал пальцы и отошел, переводя взгляд на Уэса. Вдруг вампир моргнул и потер висок. Уэсу показалось, будто бы он получил какое-то повреждение, хотя трудно было сказать, как это могло случиться. Уэс подполз к Сильвере. Священник был еще жив, но из носа под нажимом вампира хлынула кровь.

Скрестив ноги, принц Вулкан сел на стол возле золотой урны, над которой кружился столб песка. Отблески огня замерцали на нем, превращая в святотатственную икону с оранжевой кожей и зелеными самоцветами глаз.

– Грандмастер ошибся, – сказал он Уэсу одновременно стальным и бархатным голосом. – Теперь я сильнее его. Я выучил все уроки, и больше мне нечему учиться. Он ошибся. Ничто не может повредить мне. Я навсегда останусь юным, во веки веков…

Он сцепил руки и рассмеялся. И этот леденящий душу детский смех еще ближе подтолкнул Уэса к грани безумия.

XVII