Оно-но-Комати

Любила ли я г-на Ючи? Нет я не знала, что такое любовь. Вероятно, слово «любовь» для гейши – далёкое понятие. Наша обязанность – быть прекрасными и уметь доставлять удовольствие, но никто никогда не говорил о любви. К этому времени я очень сильно изменилась, превратившись из угловатого подростка в «прекрасную лебедь», с которой часто сравнивала меня г-жа Наоми. В наш маленький городок стали стекаться уважаемые люди, чтобы только полюбоваться моими выступлениями в честь божеств – клиентура росла, и у девушек почти не стало свободного времени, что весьма радовало хозяйку.

Однако для отдыха у меня было гораздо больше времени, чем у остальных гейш, пользующихся «вторым» и «третьим» спросом Мне было позволено отдыхать и самой выбирать себе клиентов. Такой привилегии не удалось достигнуть даже моей предшественнице Мэзуми.

Сначала я очень часто вспоминала о ней, а затем постепенно память моя притупилась, так бывает, когда ты живёшь среди горя и пытаешься защитить свою внутреннюю суть. Предоставляя мне больше отдыха, г-жа Наоми поступала очень мудро – через меня в городок Шайори и гарем стекался основной поток денег. Гарем процветал, я слышала, девушек даже специально приглашали в другие селения участвовать в оформлении праздников, часть из них отправляли в гарем к императору, особенно после того, как нас навестила мадам Хатико. Хатико отвечала за императорский гарем. Строгая, обладающая изящным вкусом, г-жа Хатико никогда не ошибалась в своём выборе.

Императрица оставалась довольна. Однажды после прославления бога войны Хатимана, меня вызвала к себе г-жа Наоми. Когда я явилась перед ней, г-жа Наоми улыбнулась мне и протянула пергамент.

– Что это? – спросила я.

– Сам император Ниммё официально приглашает тебя в Киото. Я буду сопровождать тебя в этой поездке.

– Император Ниммё?

Мне стало не по себе, потому что я вдруг вспомнила своё детство, сад сакур, загадочного самурая Тэкэо, заклинателя змей Шуджи…..,я вспомнила, как однажды хотела увидеть самого императора, но так и не увидела его тогда.

Заветный сад с цветущими сакурами до сих пор продолжал существовать в моей памяти, несмотря на окружающие мою жизнь несчастья, словно, это был маленький рай в моей душе. Рай, в который имела право вступать лишь незапятнанная чистая девушка, но не я….. Увидев мою неожиданную реакцию, г-жа Наоми с интересом посмотрела на меня.

– Что с тобой, Оно-но? Почему ты так изменилась в лице?

– Я не могу поехать в Киото.

– Почему?

Я пожала плечами:

– Не знаю….не могу.

Взгляд Наоми вдруг стал жёстким и острым.

– Никто не имеет право отказывать самому императору. Он желает слушать твои стихи и видеть твои танцы на празднике Тюсю но мэйгэцу (любование полной луной).

– Но…в Вашем заведении столько гейш, которые могли бы танцевать не хуже меня, и…..

Наоми нахмурилась.

– Гораздо хуже. Я ничего больше не желаю слышать. У тебя два дня, чтобы привести себя в порядок и приготовиться к поездке. В начала сентября мы выезжаем.

Сказано это было слишком категорично, чтобы возражать, и я не стала. Но на сердце у меня было неспокойно.

…..Киото сильно изменился, вырос, здесь стало больше домов знати, принадлежавших семейству Фудзивара. Я видела, с какой ненавистью во взгляде посмотрела на эти дома г-жа Наоми. Я решила не останавливаться в доме моей тётушки Акиры и лишь с сожалением посмотрела на её дом, когда моя повозка проезжала мимо. Покойный муж моей тётушки был, также, Фудзивара.

Я попросила возницу остановиться, поэтому на дороге образовался небольшой затор, и другим повозкам пришлось объезжать нашу сзади, они бросали возмущённые возгласы в мою сторону, но я не слушала их. Прошло так много времени, и мнения людей стали неважными для меня.

Мне пришлось набросить на голову накидку, чтобы не возбуждать любопытство зевак. Наоми выглянула из своей повозки и с интересом посмотрела в мою сторону:

– Что случилось?

Я показала на дом тётушки, возвышавшийся над нами. В нём появилось два пристроя.

– В этом доме я когда-то жила, – сказала я упавшим голосом, – теперь здесь живёт Кимико вместе с тётушкой.

– И ты хотела бы зайти с визитом? – спросила меня Наоми.

– Нет, совсем нет. Просто, он напомнил мне о многом….о моём безвозвратно ушедшем детстве.

Я смахнула слезу, не заметила, как г-жа Наоми подошла ко мне, тоже вылезши из своей повозки.

– Не стоит огорчаться, Оно-но, – сочувственным тоном произнесла она, глядя в мои глаза, – у каждого человека когда-то безвозвратно уходит детство, та пора, с которой было связано столько надежд и чаяний.

– О, боже! Г-жа Наоми, Вы ничего не понимаете….не понимаете……

Отчаяние моё было на пределе. Я понимала, император призвал меня сюда, как дорогую игрушку, которая интересует хозяина до тех пор, пока она в расцвете, а затем…… Никого не интересовало то, что происходило в моём сердце, в моей душе. Я ощутила, как нежные руки обняли меня. Нет, это была не моя мама (хотя я мечтала, чтобы эти руки непременно принадлежали бы моей матери). Это были руки Наоми.