Оно-но-Комати

– Фуку-Кёси? Я ничего не знаю о нём, хотя в бытность мне были известны все самураи почившего императора Ниммё….ну, или почти все. В то время многие поступали к нему на службу.

Акайо вздохнул.

– Фуку-Кёси был из таких.

– И он действительно пожелал видеть меня?

– Да, Оно-но, он подумал, что Вы его не примете.

– Почему же он так подумал? – спросила я.

– Фуку-Кёси – очень скромный человек, и он был влюблён в Вас ещё в то время, когда Вы были возлюбленной нашего императора Ниммё.

– Вы тоже скорбите о почившем императоре?

Брат Акайо опустил голову, тяжело вздохнул.

– Да, я скорблю, как только может скорбеть монах…..сейчас я не у дел. Страна на грани разорения, и подати собираются с трудом; фудзивара властвуют, простые люди страдают. Императору Монтоку приходится подавлять то один, то другой мятеж, и лишь этим показывать свою власть. Ниммё был философом и ценил тонкость души, искусство.

Он снова вздохнул:

– Нам всем его будет не хватать.

Я не знала, что ответить Акайо, я просто слушала жалобную мелодию самисяна, извлекаемую рукой слепого музыканта Йошинори, который незаметно вошёл в гостиную и сел в углу.

Мне не хотелось говорить об императоре, слишком свежа была рана, даже спустя шесть лет после того, как он покинул этот мир. Мы молчали какое-то время, но я совершенно не чувствовала неловкости. Наконец, Акайо прервал молчание.

– Так Вы примете г-на Фуку-Кёси? – спросил Акайо.

Я пребывала в раздумье, продолжая молчать. Что я могла ответить тогда?

– Вы думаете, что, встретившись с самураем аристократического происхождения, Вы предадите покойного императора? По традиции он мог отдать приказ умертвить весь гарем и тех, кто был ему дорог, чтобы не быть одиноким в загробном мире, однако император не сделал этого. Он хотел, чтобы Вы были счастливы, г-жа. Он хотел, чтобы Вы были живы.

– Да, это так. В отличие от Ши-хуанди, убившего после своей смерти целое войско и своих любовниц, Ниммё был милосерден.

– Фуку бы отдал свою жизнь добровольно за Вас, г-жа за один Ваш взгляд или Вашу благосклонность к нему.

– Хорошо, пусть г-н Фуку-Кёси приходит сюда в четверг, когда мы будем славить богиню Гуань-Инь. В этот вечер я буду танцевать и читать свои стихи. Но если он хочет провести со мной ночь, чтобы я развеяла его печаль, то это буду не я. В гареме г-жи Наоми найдутся другие гейши, которые с удовольствием принесут ему радость и наслаждение. Мои стихи печальны, да и я полна беспокойных грёз и мечтаний.

Акайо поставил на столик допитый чай, перевернул чашку вверх дном, что означало. Что он больше не желает новой порции.

Служанка поклонилась и удалилась к себе.

– Вы говорите о других гейшах, г-жа, но он хотел видеть только Вас и никого кроме Вас.

Слова монаха заинтересовали меня, я подумала: «Кто же этот загадочный самурай Фуку-Кёси? Неужели он так болен мною?»

В дверях показалась хозяйка гарема Наоми. Она возвратилась из сада, где гуляла всё это время, пока я была занята разговором с монахом. Несколько служанок следовало за ней, неся множество сорванных цветов, они принялись украшать гостиную.

Наоми улыбнулась нам.

– Надеюсь, моё присутствие не помешает двум старым знакомым после долгой разлуки? – спросила она.

– Мы уже закончили, г-жа.

Монах поднялся:

– Что ж, благо Вам.

Получив хорошее пожертвование, он направился к выходу затем скрылся за зарослями лилий. Наоми проследила за удалявшимся монахом, затем повернулась ко мне:

– Итак, какие же новости принёс этот буддист?

– В четверг на празднестве прославления богов у нас будет посетитель.

– Посетитель? Но кто же он? Кто же этот человек, для которого потребовалась рекомендация монаха, чтобы прийти сюда?

– Это господин Фуку – преданный почившего императора Ниммё, служивший самураем при нём. Он был придворным самураем.

– Вот как? Я слышала это имя. Говорили, император очень ценил этого человека.

– Но я ничего о нём не знаю, – возразила я.

– Сегодня ночью ты будешь думать о нём, потому что я вижу, как загорелись твои глаза, Оно-но. Разве не так?

– Нет, не так, – ответила я мрачно, – я буду думать о моём умершем возлюбленном, которого я не могу, до сих пор не могу забыть.

Однако Наоми оказалась права. В ту долгую ночь я действительно думала об этом загадочном самурае.

Я думала о нём во время моего сна, и он представлялся мне холмом, закрытым со всех сторон, обдуваемый агрессивными ветрами. Затем в своём сне я видела стоявшего ко мне спиной человека в серой накидке.

Кто ты, путник? – спросила я его

Он повернулся ко мне, и в этот момент я проснулась, так и не успев рассмотреть его лицо.

….В четверг в Зале главной залы нашего заведения играло несколько самисянов, при этом мелодия получалась какой-то торжественной и возвышенной. Девушки-гейши приготовились к танцам, и вообще, вся программа должна была получиться сногсшибательной. Многие из них были новенькими, совсем недавно принятыми, одетыми в шикарные кимоно, обласканные красивыми подарками, но ещё не успевшими отработать тех золотых и серебряных монет, которые были вложены в них.