Оно-но-Комати

Огни сияли ещё ярче в тот день, они сияли, сверкали, будто, боги улыбались нам с небес, но это были не боги, а обычные фонари, только сделанные с любовью и усердием этими же девочками-гейшами, которые затем будут услаждать какого-нибудь богатого чиновника или феодала, пожелавшего то или это юное нежное тело. А затем с годами их тела состарятся, на их таких юных лицах возникнут новые морщины, их станет всё больше и боле, а жизнь эта, полная новых событий и приключений, жизнь будет протекать мимо них, отвергая их желания быть в самой гуще этой жизни…..

Фуку-Кёси улыбался мне, в то время, как на сцене я изображала богиню Гуань-Инь, волна чего-то сильного и искреннего образовалась между нами.

Это был он, самурай Фуку-Кёси, который отныне завоевал сердце бедной Оно-но Комати…..

Глава 14 «Страсть на кончике счастья»

«Любовь, где же ты?

Я здесь, но ты не замечаешь меня.

Однажды ты подарила мне

Лепестки роз,

Моя любовь,

Но они завяли, осыпались,

Подобно листьям

Высохшего дерева.

Любовь, ты увяла давно,

А мне всё ещё казалось,

Чо ты жива.

Любовь,

Какими дорогами судьбы

Поведёшь ты меня отныне?

Любовь,

Я ловила улыбку твою,

Но ты подарила мне

Огромные потоки слёз.

Любовь,

Однажды ты

Ушла от меня,

Оставив надежду

В сердце моём,

Но это была лишь надежда.

Любовь,

Ты одеваешь

Множество масок

На несуществующее лицо твоё,

А на самом деле

Нет всех этих масок,

Ты – лишь корень страданий

В душе моей,

Ты, словно, дождь,

Который тщетно поливает

Моё давно увядшее сердце…..»

(Неизвестная японская поэтесса, 9 в.н.э.).

……..

Путь был неблизким. Повозка с моими пожитками тряслась по ухабистой колее, подпрыгивая на пригорках.

Фуку-Кёси ехал впереди на своём белом коне, позади повозки следовал небольшой отряд самураев, нанятых Фуку для моей защиты. Я исполнила то обещание, которое дала Наоми накануне и уехала из городка. Йошинори решил последовать за мной, он сидел в моей повозке, перебирая струны самисяна. Тусклая мелодия лилась вдоль дороги, но я совсем не думала о музыке, я углубилась в свои воспоминания. Моя жизнь, словно лента реки, медленно проплывала перед моими глазами.

Я уже давно привыкла к нежной мелодии Йошинори, она превратилась в неотъемлемую часть моей жизни. Я посмотрела на слепого музыканта, который сидел в повозке, погружённый в свой внутренний мир, будто, жил отдельно от видимого ощутимого всеми мира в своём, созданном им самим же мире.

– Йошинои, скажи мне, почему столько лет ты следуешь за мною? – спросила я, хотя совсем не собиралась ничего спрашивать.

Он отложил в сторону свои инструменты, постарался в темноте нащупать мою руку.

– Г-жа, почему Вы спрашиваете меня об этом?

Я пожала плечами, но он не мог видеть этого.

– Не знаю, ты терпеливо следуешь за мной, в то время, как остальные люли ищут стабильности.

– Стабильность – ветер, г-жа. Здесь в этом подлунном мире не может быть стабильности.

Мудрость Йошинори поразила меня; всегда молчаливый он носил в своём сердце мудрость и никогда не кичился этим.

– А что ты думаешь обо мне? – спросила я, – многие считают меня вовсе не поэтессой, а распутной женщиной, ведь я – гейша, а удел гейши – удовлетворять мужчин.

– Вы делаете то, за что платят Вам деньги, г-жа, – произнёс Йошинори. – но на самом деле Вы – не раба этого. Вы, словно, отделяетесь от тела в момент экстаза и улетаете совсем в другие миры, где царят покой и радость.

– Наверное, все гейши поступают так, – предположила я.

– Нет, г-жа другие гейши отдаются со всей страстью, будто, живут этим. Они делают так, как их научили. Они напоминают кукол, которых дёргают за верёвочки невидимые руки, и эти куклы начинают «жить». А на самом деле они все мертвы, они «спят», они совсем не осознают, что с ними происходит.

– Разве я не такая, Йошинори?

– Нет, г-жа, Вы не такая. Вы другая, Вы совсем другая. Душа значит для Вас намного больше, чем тело. В этом мы похожи с Вами. Я – слепой музыкант, Вы – гейша, но оба мы существуем не здесь, потому что перенесли слишком много боли и хотим избавиться от этой боли. Жизнь на стыке двух миров – это и есть способ избавления от боли.

– Ты удивляешь меня, Йошинори. Ты всё время молчишь, и я не подозревала, что такая мудрость живёт в тебе. Был ли у тебя кто-то, кого ты любил?

Он кивнул:

– Моя мать, сестра Акеми.

– Где они сейчас?

Йошинори утёр слёзы, появившиеся в его слепых глазах, я задела глубокие чувства, которые жили в нём, причиняя ему боль все эти годы.