Оно-но-Комати

Фуку-Кёси приложил ладони к своему сердцу:

– Я, г-жа. Позвольте мне остаться с Вами. Я не знал, как ещё мне выразить то чувство, которое я испытываю к Вам.

– Вы хотите остаться на эту ночь?

Вместо ответа самурай встал на колени и обнял мои ноги.

– Я порвал со своим прошлым, королева моего сердца, чтобы быть подле Вас, ибо я знаю, Вы нуждаетесь в защите.

– Но моя ночь стоит очень дорого. Впрочем, Вы уже заплатили, г-н, но те сундуки с украшениями и драгоценностями остались в городке Шайори. Что же Вы можете дать гейше?

– Всё, что скажет гейша. Назовите Ваше условие, и я исполню его.

Азарт поселился в моём сердце; после стольких бед и несчастий мне вдруг захотелось шутить и радоваться, будто, я превратилась в маленькую девочку, когда-то сидевшую на побережье и прислушивавшуюся к волнам Океана, ударявшимся о скалистый берег.

      Эта маленькая девочка, то и дело, посматривала когда-то на огромный белый вулкан Фудзи-яма и ожидала, что же скажет ей эта огромная гора, будто, она была живая. И я верила тогда, что огромная гора Фудзи-яма была действительно живой и могла что-либо мне ответить на своём непонятном языке. Порой мне казалось, что лишь я одна могла понять этот язык и прочесть знаки Судьбы.

– Скажите, что Вы хотите, г-жа, и я сделаю всё, чтобы исполнить Ваше желание, – произнёс самурай Фуку-Кёси, в то время, как слуги переносили мои вещи в дом.

– Что ж, вот моё условие, самурай – заплати за эту ночь 99-ю ночами подряд. Я вижу, ты сильный и горишь желанием обладать мною. Клянусь, я стану твоей, если ты исполнишь это желание.

– Богиня моего сердца, разве могу я желать чего-либо ещё? Твоё желание для меня – закон.

– Не спеши, самурай. Сможешь ли выдержать?

Наши взгляды встретились. Взгляд Фуку-Кёси выражал вызов, его тело задрожало от возбуждения. В его сильных руках я ощутила себя лёгкой пушинкой, пушинкой, которая растворяется в этом аромате роз.

Мы забылись с ним, а очнулись, когда день уже клонился к вечеру. Узкая розовая полоса заката стояла где-то вдалеке за линией горизонта. В Японии бывают очень красивые закаты.

«….В моих глазах – печаль,

В моих – живёт тревога,

Отныне не поймём

Друг друга никогда,

А впереи бежит

Печальная дорога,

Там, где была любовь,

Сейчас живёт беда….»

– Какие красивые стихи! – воскликнул Фуку-Кёси, продолжая сжимать меня в своих крепких объятиях. Я ощущала его твёрдую возбуждённую плоть, – это твои стихи, моя Оно?

– Нет.

– Кто же их написал?

– Сузико.

– Кто это?

– Одна девушка, которая предпочла утопитсья в Океане, чем жить с нелюбимым, – сказала я.

– Ты знала её?

– Да, я мечтала, чтобы она была счастлива, и думала, что так и будет.

– Но что же произошло?

– Один властный человек, который купил её свободу и завладел ею.

Взгляд самурая стал каким-то грустным и отрешнным.

– Эти стихи очень печальные, – произнёс Фуку-Кёси, – ты тоже считаешь, что я силой завладел тобой, моя богиня?

Только в тот момент я заметила, что была обнажена, и лишь лепестки роз скрывали моё тело – забытьё, в которое я погрузилась накануне, было слишком сильным.

– Мне нужно одеться. Я позову слуг, нужно, также, зажечь фонари, а то скоро станет совсем темно.

Он принтянул меня к себе, не дав возможности встать.

– Подожди, моя богиня. Я не исполнил и половины того, о чём ты просила меня.

– У нас впереди ещё целая ночь, самурай, а я проголодалась и хочу есть.

– Проголодалась? Подожди, любимая, я сейчас.

Он поднялся, накрылся простынями, не дав мне долго полюбоваться его стройным торсом, затем исчез.

Я осталась одна созерцать движение двух свечей. В прихожей трещал факел, пахло потом, тем человеческим потом, который оставляют после себя два тела, наполненные страстью.

– Фуку, где же ты?

Молчание было мне ответом.

– Где ты, Фуку-Кёси?

Я растянулась на лепестках роз, изнемогая от усталости и голода, но это была приятная усталость.

Если женщина чувствует себя любимой, то, вероятно, она поймёт то, что испытывала я тогда этим осенним днём в одиноко стоявшем на дороге домишке среди рисовых полей.

Через некотороле время явилась вереница слуг с многочисленными подносами и яствами. Друг зу другом на маленьком длинном столике с короткими ножками стали возникать: утка с фейхоа, сладости в ароматной глазури, рисовые шарики с мисо, так любимые Кимико, сакэ…….

Стол был уставлен, одна из моих новых служанок одела меня в розовое кимоно, так подходившее к этому случаю, убрала мои волосы. Незаметно для меня в комнату, наполненную недавней страстью проблался Йошинори, сел в углу и заиграл на своём самисяне.

Домик наполнился печальной мелодией. Одна из девушке-служанок печально запела:

«Наверно, засыпая, я думала отнём.

И он явился.

О, если б знала:

Это – грёзы,

Как не желала бы я пробуждения….»

Фуку-Кёси не было, я забеспокоилась, вышла на крыльцо.

– Господин Фуку! Где же ты?

На небольшом пруду доносилось издалека кваканье лягушек, стрекотание кузнечиков.

Чёрное небо было сплошь усыпано яркими сияющими звёздами, но я знала, это были не звёзды, а алмазы Великой Богини.