Оно-но-Комати

– Прости меня, я не должна была спрашивать тебя об этом.

– Никого, никого не волновали мои чувства, г-жа. Йошинори всегда для всех был безмолвной статуей, а Вы….Вы носите столько же боли, сколько и я, в Вашем сердце. Моя мать и сестра умерли от малярии, после этого я решил странствовать.

Я порылась в своей котомке, вытащила толстый пожелтевший листок, подаренный мне когда-то жрецом акайо. На листе был изображён круг с точкой в центре.

Акайо просил меня сосредоточиться на этой точке. Меня захлестнула суета жизни, и я никогда не делала этого. Я вспомнила те слова, которые произнёс Акайо, когда подарил мне этот листок (в те времена бумага в Японии ещё считалась большой роскошью, но для меня ценность этого подарка заключалась в ином, нечто необъяснимом). Акайо говорил:

– Сосредоточьтесь на этой точке, слейтесь с ней. Вы ощутите с ней себя единым Целым. Абсолют, Вечный Разум – это та истина, которая всегда существовала в Вас, но Вы не замечали её. Позвольте этой истине быть, просто быть, и тогда всё вокруг и снаружи Вас изменится, потому что изменится Ваше отношение к этому миру. Вы ощутите себя гостьей в этой призрачной временной юдоли страданий. И тогда страдания уйдут, ибо Вы поймёте, что они временные. Так когда-то говорил Великий Будда.

– Йошинри, научи меня играть на своём самисяне. Я видела, почти все гейши, как в заведении Наоми, так и в Киото, умеют извлекать из самисяна чарующие мелодии.

– Разве Вам мало моей игры, г-жа?

– Несомненно, твоя игра, Йошинори – врата рая, однако мне хотелось бы самой раствориться в мире музыки.

– Хорошо, г-жа, я научу Вас, но…..

Он немного смутился, опустил голову.

– Тебя что-то беспокоит, Йошинори? Говори, я хочу знать.

– Но я не хотел бы расставаться со своим самисяном.

– Не волнуйся, дорогой, я закажу другой. У меня будет другом самисян. И он, возможно, скрасит дни моего одиночества.

– Не говорите так, г-жа.

– Почему?

– Вы никогда не будете одиноки.

Я вздохнула:

– Ты же видишь, Йошинори, все покинули меня, и теперь я даже не имею возможности обнять и поцеловать моего ребёнка. Я в опале, храмы, что воздвиг почивший император в честь меня, разрушены. Моё имя произносят вслух лишь те, кто не боится занозчивого и злопамятного Монтоку. Говорят, императрица Татибана подобрала ему самый лучший гарем с помощью своей верной преданной Хатико-сан.

Йошинори пожал плечами.

– Я ничего не знаю, г-жа. Дворцовые интриги далеки от меня.

Я ещё раз внимательно пригляделась к слепому музыканту.

– Твои манеры, разговор, взгляды на жизнь, всё это говорит, что ты был рождён в семье аристократов. Ты мог бы быть чиновником при дворе императора и получать стабильный доход. Что же заставило тебя выбрать другую стезю и скитаться со мной по дорогам?

– Моя сестра и мать умерли, а мачеха невзлюбила меня, потому что я был слепым, что причиняло ей одни неудобства. В доме я научился играть, и она нашла мне применение. Я должен был развлекать богатых и именитых гостей, которые приходили в наш дом, а позже, когда в мир иной отправился и мой отец, Йошинори должен был развлекать её многочисленных любовников. В один из дней, когда облака над нашим городком рассеялись, и дожди прекратились, я ушёл.

……Йошинори действительно научил меня играть на самисяне, спустя много лет, когда я постарела, утратив природный румянец моих щёк, когда мой лоб покрылся морщинами, а волосы стали белее снега, что лежит в предгорьях Фудзи-ямы, я часто предаюсь уединению. В такое время я беру в руки инструмент, и моя душа начинает рыдать вместе с ним.

В такие минуты мне становится легко и свободно, так как душа инструмента и моя душа соединяются, и я не чувствую себя одинокой.

Одиночество – тяжкое бремя, отягощающее многих, но не меня. Я привыкла к нему, и в такие минуты мне кажется, что Йошинори присутствует рядом со мной, хотя его давно уже нет в живых…..

…..Повозка неожиданно остановилась, и я выглянула наружу.

– Что случилось?

Фуку-Кёси помог мне слезть с повозки. Мы остановились посреди рисовой долины возле аккуратного домика, который вполне мог оставаться гостевым и принадлежал какому-нибудь состоятельному феодалу. Позади домика располагался сад с вишнями и сакурами; от них исходил сказочный аромат.

– Вам нравится, г-жа?

Я посмотрела на Фуку.

– Вы хотите остановиться здесь, г-н?

– Теперь это Ваш дом, г-жа. Я приобрёл его специально для Вас. Здесь император Монтоку Вас не найдёт.

– А как же Вы?

Фуку-Кёси, казалось, немного смутился.

– Я…я всегда останусь Вашим слугою и вечным рабом, мою судьбу можете решить только Вы, г-жа. Куда скажете, туда я и пойду.

– Я не приветствую рабство, г-н, я мечтаю о том, чтобы в Японии не осталось ни одного раба, но….., кажется, нынешний император является приверженцем противоположных взглядов.

Его меч, его одеяние говорили о том, что в своё время этот человек пользовался большим уважением.

Войдя в дом, я обнаружила раскиданные на полу лепестки роз, огромные охапки цветов стояли в вазах, от них исходил чарующий аромат.

Вид такого обилия цветов удивил меня.

– О, боги, здесь столько роз! – воскликнула я, – кто же их оставил?