Онтология поэтического слова Артюра Рембо

В отечественном литературоведении достаточно известны акценты на синестезии как особенности стиля французских символистов.

Это явление изучалось, в частности, в поэзии с Ш. Бодлера.[48] Это, бесспорно, интересное явление, но полагаем, что осмысление синестезии не должно уводить от гласных как главной темы сонета Рембо. Философское осмысление сонета «Voyelles» («Гласные») необходимо требует оставаться в сфере языка, поскольку текст обращён прежде всего к специфике гласного звука как он понимается в лингвистике в целом и во французском языке в частности, а также к гласному звуку как явлению, представляющему собой предмет искусства.

Обратимся к понятию гласных с позиций науки о языке. Оно обозначает два рода явлений: гласные звуки и гласные буквы. Звуки – произносятся, а буквы – пишутся. Буква является значком звука. Эта лингвистическая очевидность, тем не менее, нередко бывает причиной ряда заблуждений и неточностей: звуки и буквы в обиходе часто отождествляют. Звук речи, между тем, является мельчайшим, неразложимым далее элементом языка, а буква – всего лишь графический значок этого элемента.

Заметим, что в своём сонете Рембо ни разу не дифференцирует звук и букву, но и не отождествляет их. Остаётся загадкой, что же всё-таки является предметом осмысления у Рембо – звук или буква? Элемент языка или его обозначение?

Ответ на этот вопрос не столь прост, как может показаться. Дело прежде всего в характере соотнесённости звука и буквы. Один звук может обозначаться разными буквами и, напротив, одна буква может обозначать несколько различных звуков. При этом буква как графическая реалия имеет своё алфавитное название, которое отнюдь не всегда тождественно реальному звучанию звука в потоке речи.

Если говорить о системе гласных звуков французского языка, то в ней дифференцировано пятнадцать гласных звуков, имеющих специфическую артикуляцию, значимых с позиций различения смысла, которые обозначены в алфавите всего пятью гласными буквами. Казалось бы, Рембо вполне определённо проговаривает гласные звуки:

Je dirai quelque jour vos naissances latentes

Я проговариваю какой день ваши начала (рождения) скрытые

Его интересуют скрытые рождения, начала звуков. Однако проговаривает он не пятнадцать, а пять звуков.

Если поиск «скрытых начал» осуществляется в сфере алфавита – системы знаков – букв, то их не проговаривают, тем более в поисках «скрытых начал»: это значки, которые пишут и на основе которых осуществляется перекодировка написанного в чтении. Если же поиск «скрытых начал» ведётся в сфере звуков, то почему их всего пять, а не пятнадцать?

Думаем, что приблизиться к разгадке этого текста, можно обратившись к понятию вокализа, которое существует в музыке и в лингвистике.

В музыке вокализ представляет собой пьесу для пения без слов. Это упражнение для развития вокальной (певческой) техники.[49] Музыкальный вокализ произвольно строится на гласных звуках, наиболее адекватных по своей артикуляции решению той или иной вокальной задачи.

В отличие от музыкального, лингвистический вокализ не произволен, а представляет систему гласных звуков того или иного языка в их взаимосвязи и взаимообусловленности. Каждый язык имеет свою систему вокализа. Так, в русском языке вокализ определён шестью гласными звуками: а, о, у, ы, и, э. Вокализ французского языка определён пятнадцатью гласными звуками, представляя собой более дифференцированную вокальную систему, нежели вокализ русского языка.

Лингвистический вокализ имеет вполне определённое инвариантное графическое обозначение, закреплённое в алфавите. Так, в русском языке шесть гласных звуков обозначены десятью гласными буквами, в то время как в алфавите французского языка пятнадцать гласных звуков обозначаются пятью гласными буквами. Соотнесённость букв и звуков (системы фонетики и графики) приоткрывает тайну онтологии и эстетики вокализа, восходящую к библейскому пониманию начала слова в его бытийной значимости.

Сонет Рембо отсылает к рождению гласного звука речи, раскрывает единство источника бытия и единство формирования образов.

VOYELLES