Опасная профессия: писатель

Интересно, а каким словом вспоминала Маяковского героиня его американского романа – Элли Джонс? В течение длительного времени о ней мало было что известно, но, как и бывает в жизни, тайное стало явным. Не только стало известно об американском романе Маяковского, но и объявилась его дочь – единственный ребенок поэта – Патриция Томпсон.

Вот об этом и пойдет речь.

IX

В биографии Маяковского сказано:

«1925, 25 мая – вылетел из Москвы в Кенигсберг. Затем Берлин и Париж. С 21 июня поездка в Мексику и Соединенные Штаты Америки (вернулся в Москву 22 ноября)».

Америка. Нью-Йорк. Бродвей!..

А лампы
как станут
ночь копать,
ну, я доложу вам —
пламечко!
Налево посмотришь —
мамочка мать!
Направо —
мать моя мамочка!..

Но тут же поэт-агитатор наступает на «горло собственной песне» и выдает железную партийную установку на грядущие века:

Я в восторге
от Нью-Йорка города.
Но
кепчонку
не сдерну с виска.
У советских
собственная гордость:
на буржуев
смотрим свысока.

В Америке Маяковский немного восхищался американской техникой, поболее ругал местных толстосумов и уж совсем много агитировал за советскую власть. Но не только. Еще развлекался, как настоящий мужчина. Так, в его жизни, но очень ненадолго, появилась Элли Джонс (1904–1985).

Американка? Не совсем. Елизавета Зиберт родилась в Башкирии в семье эмигрантов, приехавших в Россию в XVII веке. В начале 20-х Элли (она же Елизавета) встретилась с англичанином Джорджем Джонсом, который приехал в Россию спасать голодающих в Поволжье. Вскоре они поженились, уехали в Англию, а затем поселились в Нью-Йорке. Здесь их пути разошлись. Элли Джонс пришлось начать самостоятельную трудовую жизнь. Она работала моделью. Когда она познакомилась с Маяковским, ей было 20 лет, ему 32 года.

«Мы оба были молодыми. По-разному… – читаем мы в воспоминаниях Элли Джонс. – Мы знали, что наши отношения… должны вместиться в короткий промежуток времени. Это был как бы сгусток, капсула времени. Вот оно есть – и вот его уже нет. Все. Надо поставить точку».

Впервые Элли Джонс и Маяковский встретились на вечеринке в доме нью-йоркского адвоката Чарльза Рехта, который помог советскому поэту получить визу в США. На вечеринку Элли пришла со своим мужем Джонсом, с которым она тогда уже жила раздельно. А теперь окунемся в воспоминания Элли Джонс, опубликованные в журнале «Эхо планеты» (№ 19, 1993):

«…И вдруг Маяковский спросил: «Не сходите ли вы со мной в магазин? Мне нужно купить подарки для жены». Вот так прямо заявив, что женат, он, тем не менее, стал настаивать, чтобы я дала ему номер своего телефона, и уговаривал: «Давайте поужинаем вместе!»

Элли Джонс согласилась, и так они начали встречаться. Вместе побывали в рабочем лагере «Нит гедайге» («Не унывай») под Нью-Йорком. В своей манере Маяковский рассказал другой женщине о своей Лиле, какая она замечательная и как он ее любит. Ну, а теперь снова воспоминания Элли Джонс:

«Как-то раз, когда мы уже были в интимной близости, он спросил: «Ты как-нибудь предохраняешься?» А я ответила: «Любить – значит иметь детей». «Ты сумасшедший ребенок», – сказал он, а потом использовал эту фразу, чуть переделав, в одной из своих пьес…

…Когда мы только познакомились, он сказал: «Давай жить друг для друга. Давай оставим это время для себя, это никого не касается. Только ты и я». Хочу думать, что он жил в это время с легким сердцем и был счастлив…»

…И вот последний день в Нью-Йорке.

«Всю ночь мы занимались любовью. На заре, как обычно, мне пришлось уйти, потому что начали звонить и приходить почтальоны. Я хотела прямо там попрощаться с ним. Он сказал: «Нет, нет, нет! Ты должна прийти на корабль». Я ответила: «Мне это будет очень трудно». «Пожалуйста, приходи на корабль, – настаивал он. – Я хочу быть с тобой как можно дольше». Я отправилась домой. Вскоре он, Рехт и Бурлюк заехали за мной на такси. На пристани было очень много людей, которые обычно окружали его. Все видели, что я бледна и меня трясет. Я почти ничего не помню. Наконец он в последний раз поцеловал мне руку. Когда он ушел, один из этих людей сказал: «О, Елизавета Петровна, вам будет так одиноко без Владимира Владимировича. Пожалуйста, дайте ваш номер телефона, если у нас будет что-нибудь интересное, мы обязательно свяжемся с вами». Я подумала: «Как ты смеешь?! Неужели ты собираешься заменить мне Маяковского?»

Вернувшись домой, я хотела броситься на кровать и плакать – по нему, по России, но не могла: моя постель вся была усыпана незабудками. У него было так мало денег, но это было в его стиле… Где он взял незабудки в октябре в Нью-Йорке? Должно быть, заказал их задолго до этого. Я не получала от него вестей. Но я не уезжала из этой комнаты, чтобы он мог найти меня, если бы захотел написать. Я думала, что это конец».

Нет, это не был конец. Они встретились три года спустя. В Ницце.