Опасная профессия: писатель

28 октября 1925 года на пароходе «Рошамбо» Маяковский уплыл из Нью-Йорка. А через семь с половиной месяцев, 15 июня 1926 года, родилась дочь Маяковского – Хелен Патриция. Если по-русски, то Елена Владимировна, а ныне она известна, как Патриция Томпсон (фамилия по мужу).

В тот год, когда она родилась, у Маяковского складывались лирические отношения с Натальей Хмельницкой, Натальей Брюханенко, ну и продолжался вечный роман с Лилей Брик.

Любопытно, что в день рождения дочери (это было на другом конце света, и Маяковский, естественно, об этом не знал) поэт собирался в Одессу, откуда 24 июня телеграфировал Лиле Брик: «Наслаждаюсь Одессой. Понедельник плыву Ялту…»

Кстати, Элли Джонс довелось видеть Лилю Брик, но это было задолго до знакомства с Маяковским, в октябре 1921 года. В тот день Маяковский провожал Лилю в Ригу. Элли (тогда она еще была Елизаветой Зиберт) увидела знаменитого поэта на «холодной дымной платформе» Виндавского (ныне Рижского) вокзала. Рядом стояла женщина, «холодные жестокие глаза» которой ее поразили. Как потом выяснилось, это была Лиля Брик.

Но не Лиля, а Элли родила ребенка Маяковскому.

– Знал ли Маяковский, что Елизавета Петровна ждет ребенка? – такой вопрос задали Патриции Томпсон, 64-летней дочери Маяковского, когда она впервые появилась в России.

– Знал, – ответила она. – И просил маму писать ему обо всем, но на адрес своей сестры Ольги. Он боялся, что письма попадут в руки Лили Брик… По рассказам матери, отец обязательно хотел увидеть меня, но не мог приехать в Америку. Тогда мы отправились в Ниццу. Сюда же приехал Маяковский, находившийся тогда в Париже. Это было в 1928 году.

Поездка Маяковского в Ниццу 20 октября 1928 года на свидание с «двумя Элли», как он называл свою американскую возлюбленную и свою единственную дочку, разочаровала его. Больше четырех дней пробыть втроем он не смог. Не выдержал и уехал. А покинув их, тут же соскучился, и на следующий день по возвращении из Ниццы, 26 октября, он написал:

«Две милые две родные Элли! Я по Вас уже весь изсоскучился. Мечтаю приехать к Вам еще б на неделю. Примете? Обласкаете?.. Я жалею, что быстрота и случайность приезда не дала мне возможность раздуть себе щеки здоровьем. Как это вам бы понравилось. Надеюсь в Ницце выложиться и предстать во всей улыбающейся красе. Напишите пожалуйста быстро-быстро. Целую Вам все восемь лап. Ваш Вол. 26.X.28».

Нет, Маяковский не появился больше в Ницце и не предстал перед большой и маленькой Элли «во всей улыбающейся красе». Он был занят другим: изо дня в день до своего отъезда 2 декабря в Москву встречался с парижской красавицей – Татьяной Яковлевой.

А Элли Джонс в это время все писала и писала письма Маяковскому из Ниццы в Москву: «Пришлите комочек снега из Москвы. Я думаю, что помешалась бы от радости, если б очутилась там. Вы мне опять снитесь все время…»

Патриция Томпсон рассказала, что ее мать оставила шесть магнитофонных кассет более чем на шесть часов звучания и немного письменных заметок, которые она начала делать с того момента, как познакомилась с Маяковским в Нью-Йорке. Написаны они на английском языке с вкраплениями русских, французских и немецких выражений – она свободно говорила на четырех языках.

– История эта очень личная, – отмечает Патриция Томпсон. – Помню, как дня за три до своей смерти в марте 1985 года мама стала перебирать коробки с записями, рисунками, книгами. «Зачем ты это делаешь?» – спросила я. «Чтобы рассказать тебе, как это было. Больше это никого не касается…» Ее память хранила поразительные детали, которые я не могла слушать без слез. Однажды, например, Маяковский позвонил ей и сказал: «Твои заколки плачут без тебя. Маленькие просто повизгивают». Она вспоминала ласковые прозвища, которыми он ее награждал, – «елочка, лоза». Когда у них установились близкие отношения, они договорились «никому не рассказывать об ЭТОМ». Элли сдержала слово…

Элли Джонс все надеялась на возвращение Маяковского и продолжала писать ему письма. «Вы мне как-то давно сказали, что ни одна женщина не устояла Вашему charm… Очевидно, вы правы», – писала она после несостоявшейся встречи в Ницце 12 апреля 1929 года. Как бы предчувствуя возможный ранний уход Маяковского, она просит его: «А знаете, запишите этот адрес (Нью-Йорк-сити) в записной книжке под заглавием: «В случае смерти в числе других прошу известить и нас». Берегите себя. Елизавета».

Маяковский этого не сделал, и о смерти Элли узнала из газет.

Прошло время, она вышла замуж, отчим дал свое имя и девочке, тайну рождения которой в семье тщательно оберегали. А в 1991 году разорвалась «бомба»: Патриция Томпсон приехала в Москву, и тайна двух Элли была раскрыта.

В «Независимой газете» был опубликован репортаж «Визит дамы» о пребывании Елены Маяковской в Москве: «…На Садовом кольце Элен Патриции показали чудовищного темного истукана. Каждая пола его пальто могла бы придавить десяток детей…»