Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953

Позже, когда большинство этой подневольной рабсилы уже было на месте, новые волны массовых миграций обеспечили те, кого я определил как «кабальные работники». Это была в основном молодежь, которая отбывала трудовую повинность в школах ФЗО и значительная часть которой направлялась на стройки и угольные шахты Урала и Западной Сибири, а также рабочие, завербованные по «оргнабору»[255]. Они тоже ехали через всю страну в эшелонах, и им требовалось столь же тщательное медицинское наблюдение. Происходили также массовые перемещения вольного населения. В 1945-1946 годах демобилизованные солдаты и эвакуированные возвращались на родину. После войны каждый год десятки тысяч колхозников отправлялись на такие сезонные работы, как лесозаготовки и торфоразработки. Они добирались до места по железной дороге, часто в эшелонах, и подвергались такому же контролю, как и подневольная рабсила. Все это было неотъемлемой частью послевоенных трудовых отношений сталинского режима, опиравшегося на принудительный и полупринудительный труд в целях восстановления экономики страны. Дело в том, что эта экономическая необходимость повышала риск масштабных эпидемий; руководство знало это и приняло тщательно продуманные и в целом успешные меры по их предотвращению. Они не сработали только один раз – во время эпидемии тифа 1947 года. Она, впрочем, вспыхнула не среди заключенных или кабальных работников, а в ходе стихийных миграций, вызванных голодом 1947 года, участниками которых были занимавшиеся бродяжничеством подростки, известные как беспризорники и безнадзорники.

Глава начинается со всестороннего рассмотрения состояния городских бань, которое за годы войны стало крайне запущенным и очень медленно приводилось в нормальное. В большинстве городов главной проблемой оставалась их низкая пропускная способность. Даже если бы все бани были в состоянии функционировать на полную мощность и бесперебойно (а это было не так), они не смогли бы в полной мере удовлетворить потребности населения. Я также опишу состояние общественных прачечных, которые, учитывая неимоверные трудности с надомной стиркой постельного белья и одежды, должны были стать еще одним бастионом в битве с распространением вшей. В действительности они лишь частично могли выполнять эту роль, поскольку, как и в случае с банями, их производственных мощностей попросту не хватало, чтобы принимать в стирку личные вещи граждан. Наконец, в главе рассматриваются меры, предпринимавшиеся для того, чтобы предотвратить распространение эпидемий перемещавшимися по стране лицами, как вольными, так и заключенными.

Бани и общественные прачечные

Сложности с поддержанием чистоты наряду с другими санитарными мерами в послевоенном СССР нельзя назвать явлением уникальным и не имеющим исторических прецедентов. В викторианской Англии, где водоснабжение было ограничено и людям не только приходилось таскать воду по улицам в тяжелых ведрах, но еще и платить за нее, помыться для многих семей было роскошью. По данным Воля, в 1894 году только в 5 % домов в промышленных городах Северной Англии имелись ванны. Их количество росло очень медленно: в 1930 году две трети североанглийских жилищ все еще обходились без них[256]. Впрочем, относиться к этим цифрам нужно с известной долей осторожности, поскольку отсутствие стационарной ванны или ванной комнаты не означало, что люди не мылись. В домах представителей рабочего класса Северной Англии распространенным явлением была оловянная ванна, которая ставилась перед камином и наполнялась кипятком из кастрюль и чайников. И все же регулярные водные процедуры, по крайней мере, в викторианскую эпоху были исключением, а не правилом. Воль цитирует отчет за 1895 год санитарного врача Биркенхеда, который утверждал, что «бо́льшая часть низов рабочего класса проводит жизнь, из года в год не умываясь и не моя руки». Схожим образом д-р Джеймс Керр, санитарный врач английских школ, сообщал в 1894 году, что треть осмотренных им школьников не снимала свою одежду, как минимум, полгода[257]. Для Воля самое удивительное заключалось не в том, что люди так редко мылись, а в том, как много рабочих семей прилагало все усилия, чтобы преодолеть препятствия на пути к чистоте, вплоть до выделения значительной доли недельного бюджета на покупку мыла и моющих средств[258].