Опасные связи

Эмилия в некотором сомнении поднимает на него глаза, затем на губах появляется улыбка.

Эмилия. Ну, перевернулась.

Выполнив приказ, она выгибает назад голову в ожидании продолжения.

Вальмон. У тебя есть перо, чернила и бумага?

Эмилия озадачена и отвечает не сразу.

Эмилия. Есть. Там, в ящике бюро. Зачем тебе?

Вместо ответа Вальмон выбирается из постели, пересекает комнату, находит в бюро все необходимое и возвращается. Он осторожно устанавливает чернильницу с пером, откидывает простыню, расправляет лист бумаги на спине Эмилии, в ложбинке, пристраивается поудобнее и обмакивает перо в чернильницу.

Вальмон. Смотри, не двигайся.

Эмилия, хотя она все еще озадачена, безропотно подчиняется. Вальмон начинает писать.

«Моя дорогая мадам де Турвель… наконец-то я сижу… за письменным столом…»

Эмилия все поняла. Она с улыбкой приподнимается, чтобы встретиться с ним взглядом.

Я сказал: «не двигайся».

Продолжает.

«…ночь выдалась бурная, и мое возбуждение то сменяется упадком сил, то вспыхивает сильнее прежнего. Я склонился над этим посланием в позе, которая, может быть, впервые дает мне почувствовать, сколь безгранична власть любви. Я едва владею собой, мне трудно собраться с мыслями, и все же, несмотря на все муки, готов поклясться, что в эту минуту я гораздо счастливее вас. Надеюсь, вы тоже испытаете когда-нибудь это странное волнение, а пока, с вашего разрешения, я предприму необходимые шаги, чтобы как-то утихомирить захлестнувшую меня горячую волну».

Отложив бумагу и перо с чернильницей, он пристраивается к Эмилии, которая лежит неподвижно.

Допишем позже, не возражаешь?

Затемнение.

Конец 1 акта

Акт Второй

Сцена первая

Десять дней спустя. Сентябрь, полдень. Вальмон с Метрей пьют чай в ее роскошной гостиной.

Метрей. Похоже, вы совершили серьезную тактическую ошибку. Надо было взять ее тогда же, прямо в шезлонге, вы не находите?

Вальмон. В любую минуту могла войти тетушка или кюре.

Метрей. Вот вы бы их и развлекли. Они такого сроду не видели.

Вальмон. Нет, нет. Это было преждевременно. Я хочу, чтобы она сдалась после упорного сопротивления.

Метрей. Что ж, ее сопротивление отбросило вас до самого Парижа.

Вальмон. Но ведь она разрешила мне писать ей.

Метрей. Допустим невероятное: ваше красноречие прервало оборонительные редуты… вас все равно не окажется рядом, чтобы развить успех, не так ли? А завтра бреши уже будут заделаны.

Вальмон. Да, конечно, письма — слабое утешение, но у меня, в сущности, не было выбора. По крайней мере, я нашел способ не оборвать ниточку.

Метрей. Вам видней.

Вальмон. Вы неисправимый скептик, а для меня эта пора самая упоительная: когда ты знаешь, что она тебя любит, и все же сомневаешься в победе.

Метрей. Так вы, стало быть, знаете, что она вас любит?

Вальмон. Разумеется. Я оставил там своего человека. Его глаза держат мадам де Турвель, а руки — служанку. После того как я накрыл его со служанкой в постели, она сразу сделалась сговорчивой. Получив мое первое письмо, мадам де Турвель ушла с ним на свою половину и перечитывала, со слезами и вздохами, много часов кряду. Так что вывод напрашивается сам собой.

Метрей молчит, но во взгляде читается сомнение.

Кстати, с помощью служанки мне удалось узнать еще одну любопытную подробность.

Метрей. Да?