Опасные земли

– Ума большого! – пискнул Петроний. – Кто же будет делать две порта, когда можно соорудить один? Поди, в конце острова по течению общую пристань и построили.

– Точно так, – Филипп кивнул шлемом под капюшоном. – Вниз по течению берега сходятся вроде как на треугольник – там порт.

– Река широкая? – поинтересовался Синклер.

– Бес его упомнит, лет-то мне было хорошо если восемь. Туазов сто. А может, сто двадцать. Но я предупреждаю, у берега – по колено, а дальше – три раза с головой. И немного, а в доспехах только булькнуть успеешь.

– Поди, не успеешь, – итальянец опять разразился противным тонким смехом.

– Все ясно, – Уго притопнул ногой. – Сейчас высылаем дозор. Дозор хорошенько рассматривает, что там в пригороде. Есть ли люди, как настроены, нет ли военных. С нашей ли стороны паром. Словом – диспозицию, чтобы не тыкаться, как слепые котята. Уж простите, сир Джон, не то чтобы я вам не доверял, но после всех глупостей, что мы наделали по дороге, мне как-то не по себе. Не улыбается схватить арбалетный болт в темноте.

Шотландец фыркнул, испустив целый клуб пара и разлетающихся брызг не хуже коня.

– Так и мне не улыбается! Даже если вдруг такое случилось, в городе ребята короля, кто будет в такой темноте разбираться, друзья мы или враги! Береженого, а-а-а, сами знаете. Я за тщательную разведку.

– Вот и ладно, – Уго вновь обвел собрание угрюмым взором. – Филипп, командуй.

И Филипп скомандовал.

* * *

В пригороде было тихо и спокойно.

В дозор отрядили сразу восемь парней Анри Анока – легковооруженных и опытных. Они вернулись через час и божились, что в предместьях тишина.

– Понятно, вашество, мы в каждый дом не залезли, но это обычный мирный городок. Бюргеры спят, кое-где горят окна, никаких солдат. Паром на нашей стороне, паромщик в домике у плота – там свет. Навроде все в полном порядке.

– Навро-о-оде! – передразнил лучника Анок, принимавший доклад на правах непосредственного начальства. – А вот мы заедем на улицу, а по нам как сыпанут с окон из арбалетов!

– Не-е-е! Поди, не сыпанут! Нету сыпальщиков.

– Уверен?

– Уверен.

– Почему?

– Чуйка у меня, не первый раз.

– Чу-у-уйка у него! Хорошо, что не чумка!

– Анри, если мы не доверяем своему дозору, тогда кому вообще доверять? – сказал Филипп, слушавший доклад из-за спины дизанье. – У нас дело в городе, придется ехать, делать нечего.

Делать и правда было нечего – пришлось ехать.

Пригород встретил отряд, наверное, сотней домов, которые вовсе не напоминали пару разросшихся сел в Филипповом детстве. Каменные и фахверковые здания, где в один этаж, а где в два, какие-то капитальные не то сараи, не то склады на задах. Все заштрихованное неугомонным дождем, а оттого по непогоде и позднему времени малолюдное.

Лишь кое-где горели окна, нет-нет да высовывалась любопытная голова, или нахохленный мокрый бюргер перебегал дорогу, не проявляя никаких признаков враждебности. Нормальный ночной городок, где добрые граждане отдыхают в ожидании трудового дня.

Отряд втянулся в центральную улицу, которая выстроилась в продолжении тракта, явно оставаясь наследием прошлых сельских времен.

– Жрать охота, – пожаловался Жерар, как обычно, ехавший в одной шеренге с Филиппом.

– Эка ты некуртуазно заговорил, – пробурчал в ответ де Лален. – Раньше от тебя таких оборотов и не услышать было.

– Раньше я мог сказать: «Не изволите ли, друг Филипп, посетить Петрония!» А ты говорил: «Со всем удовольствием, друг Жерар!» Поэтому лингва моя оставалась изысканна и изящна. Теперь кое-что поменялось. Например, к Петронию нам не закатиться, хотя он сам, вот неожиданность, едет с нами, но отчего-то не спешит предложить каплуна, пряного вина и нескучных девок. Или нескучного вина и пряных девок?

– Тебя, друг Жерар, никто силком не тащил.

– Дружба меня повлекла. Не мог же я бросить тебя одного в такой угрюмой компании? Мне она не сказать чтобы сильно нравилась, но…

– А мне не нравится другое.

– Что?

– То, что мы уже проехали почти весь пригород ночью и до сих пор не встретили стражи.

– Бог мой, да потому что у стражи, в отличие от нас, налаженный быт! Сидят себе в караулке, кто дремлет, кто трахает вино или пьет девку, или как там это принято, я успел позабыть!

– Все тебе шуточки. А у меня сердце неспокойно.

– И у меня неспокойно. Мне в сердце стучит пустой желудок и предчувствие скорой простуды по таким-то погодам!

– Тьфу, – сплюнул де Лален, а его гнедой согласно затряс гривой, стряхивая постылый дождь. – Вот видишь, даже Гнедок согласен.

И потрепал сказанного Гнедка по шее, ведь и коню требуется ласка.

– Смотри, наши останавливаются, и свет впереди. Наверняка паром!

– Эх, поеду договариваться. У паромщика ведь тоже налаженный быт!

Быт паромщик налаживал в небольшом домике на забитом толстыми досками причале. Причал внушал уважение массивными перилами, краном со ступальным колесом, изрядной тушей плота, привязанной у сходен, и вообще – основательностью.

Вдаль, в сырую черную мглу убегали просмоленные канаты, пропадавшие в пелене дождя там, где во тьме лишь читались контуры города.