Опасные земли

Сержант не понял. Или понял, но вообще не внял. Он выбрался с отлогого берега, где густая трава и кочки не давали нормально переставлять ноги, вышел на дорожку, где стал переставлять ноги куда быстрее. В две секунды полицейский замаршировал по дорожке и уже поравнялся с кустами, что скрывали калитку на проспект, как вдруг сбился с шага и замер. Более того, повесил голову, будто хотел рассмотреть собственные ботинки.

Что-то трижды чавкнуло.

Чекисты не сразу связали странный звук с почти невидимым в сумерках узким клинком, который возник из груди стража порядка. Он покачнулся и упал. И только тогда до друзей дошло, что голову он склонил не по своей воле – шея вместе с хребтом была рассечена до половины.

Позади стоял художник, сжимавший в руках шпагу или длинный узкий меч, словом, самого устрашающего вида заточку сантиметров в девяносто. Старик наступил на спину постовому и вонзил оружие в ухо. С хрустом, не оставлявшим никаких мнений. С таким же хрустом он извлек шпагу, описав в воздухе резкий свистящий скрипичный ключ, словно салютовал инквизиторам.

– Нам пиздец, – постановил Быхов, ибо не смог придумать ничего умнее. – Ты чего сделал, болезный? Ты в курсе, что полагается за убийство мента при исполнении?

– У нас нет времени. Теперь уже совсем. К оружию, господа! – невпопад ответил старик, а глаза его сверкнули в свете луны, которая бледно скалилась с ночных небес.

* * *

Человек в черном покинул Вантовый мост.

Вряд ли кто-то смог бы объяснить почему.

Он и сам не мог.

Мерцающее нечто, составлявшее большую часть его сознания, на миг изменилось, пошло рябью, возмутилось, будто сложив стрелу, указавшую на северо-запад. Примерно туда, где прошлым утром человек начал вояж по городу. Он не строил планов. Для того, чтобы строить планы, нужна личность, а ее он был почти начисто лишен. Но в сияющей неопределенности возникла боль, как будто швейцарский мизерикорд вонзился в мозг.

Боль давно не беспокоила высокого человека. Он жил с ней так много лет, что боль стала его частью.

Но то, что в сияющей неопределенности возникла ошибка, он ясно понял. Ошибку требовалось исправлять, причем быстро. Человек умел ждать, но, когда надо, он мог быть быстрее молнии.

Секунды не прошло после тревожной перемены, как он развернулся, сделал два стремительных шага, вскочил на отбойник, разделявший пешеходную и проезжую часть моста, а потом прыгнул прямо перед несущейся «Альфа-Ромео». Стремительный болид завизжал покрышками и каким-то чудом пронес прищуренную акулью морду мимо не то сумасшедшего самоубийцы, не то просто самоубийцы. Кроссовер пошел юзом, оставляя жирный резиновый след на асфальте, и замер, не долетев до ограждения сантиметров пять.

Следом, гудя во всю мощь, проехала фура, вынужденная вильнуть необъятной тушей. За ней разразился возмущенным бибиканьем «Форд», а на мелькнувшем лице его хозяина было написано отчетливое: «Ну не мудак ли ты?!»

Водитель «Альфа Ромео» был совершенно солидарен с таким определением.

Хлопнула дверца, выпустив наружу задорные звуки N.V.A., призывавшие «трахать полицию», и крайне разозленного молодого человека. Тот был одет в тысячедолларовую версию униформы негритянского гетто и переполнен жаждой мести. Его вовсе не насторожила скорость, с которой несостоявшийся самоубийца преодолел немалый тормозной путь «Стелвио». Более того, она парня даже обрадовала, ибо он намеревался как можно быстрее отправить прыгуна в больницу. Ну, понятно, чтоб, значит, заодно психику подрихтовал.

Для начала он грозно заорал:

– Ну не мудак ли ты?! – полностью повторив давешнюю невербальную оценку из фордовского кокпита. – Тебе чо, улыбатор поломать, чмо ебаное?!

Он вполне справедливо ощущал свою правоту и поддержку друзей, которые сидели в салоне, готовясь прыгнуть на придурка, если вдруг что.

Человек в черном сбавил шаг и размеренно приблизился к парню в широченных джинсах, поло с капюшоном и толстенной золотой цепи, на которой болтался сияющий логотип доллара.

– Ты, н-на, покойник, н-на! – растопыренные пальцы при каждом «н-на» пресильно толкнули незнакомца в плечи. – Ты мне чуть тачку не угробил, чепушило опущенное! Я щас тебя буду…

Неизвестно, что разгневанный автолюбитель собирался посулить, ибо кисть высокого человека метнулась между поднятых рук любителя гангста-рэпа, ухватив за цепь прямо под горлом. Резкий поворот сжал золотые звенья вокруг шеи, сбив крик на хрип.

– Заткнись. В машину, – рука, скрытая черной тканью, казалось, имеет мощь гидравлического пресса, потому что спортивный паренек весом хорошо за восемьдесят кило влетел по ее воле в салон, как пушинка.

Человек одним движением запрыгнул на капот, прошелся по его красной лакированной поверхности и щелкнул каблуками об асфальт с другой стороны. Хлопнула пассажирская дверь. В бой кинулся верный друг водителя.

– Еба… – матерщина не успела слететь с его уст.

Верзила в черном вбил указательный и средний пальцы в его ноздри и поволок к ограждению, через которое и перекинул, напутствовав:

– Тебе сегодня везет.