Опасные земли

– Чем могу служить, добрые господа? – прозвучало вежливо до скрипа, а как будто попросил выйти и не отвлекать.

Добрые господа невольно опешили от неловкости. Даже Филипп, видавший виды при Великом дворе Запада, где любили и умели наряжаться. Да и денежки водились для всех этих красот. Но речь не о красоте – о непередаваемом налете занятости, коммерции и важных дел. Такого знатного делягу отвлекать нехорошо. Вот поэтому-то все, включая Уго, как-то замялись, а немец принялся чесать в затылке, сдвинув шапочку на лоб. Мол, а я чего, я ничего, не извольте ругаться.

Наконец, поверенный Его Светлости выдавил:

– Эм-м-м, мы, собственно, вот, да-а-а… насчет купить провианта и фуражного зерна, если найдется, конечно.

Надеюсь, мы не слишком, хм-м-м, вас затрудним, вот, – выдавил, обозвав себя мысленно иерихонским ишаком за такое заикание.

Почтенный коммерсант, впрочем, услышал главное: купить.

– Нисколько не затрудните. И даже наоборот. Сколько голов лошадей, сколько людей прислали Его Светлость, наш дорогой герцог Филипп, всеми заслуженно почитаемый и добрый?

Де Лален просветил, заранее прикинув кошт, на котором отряду не придется варить подметки и ловить крыс дней хотя бы с десяток. Потом, когда выяснилось, что такая поставка складу гильдии по плечу, бургундец, внутренне напрягшись, спросил о цене. И вот тут-то купец выдал такое, вот прямо такое, что де Ламье и шотландец только рты пораскрывали. Раскрыл бы и Филипп, совершенно ошалевший от услышанного, да приходилось держать марку.

– Что вы, господа! Что вы! Забудьте! Теллерман никогда, вы слышите, никогда не возьмет ни денье у храбрых воинов Бургундии, попавших в затруднительное положение! Тем более у нас в гостях не ордонансовая рота![53] Такая малость! О чем вы! И слышать ничего не желаю!

Переварить подобное угощение вдруг не получалось. Жаднейший бургундский торгаш, внимание, отдавал товар бесплатно! Без ругани, без торга, без угроз и потрясания грозными герцогскими приказами. Германец даже не обещал ему по обычной своей традиции зуб пальцем расшатать. Даже подумать не успел – и тут нате, держите. Бесплатно, сиречь даром.

Филипп шумно сглотнул и принялся обсуждать детали поставки, непрерывно рассыпаясь в самых галантных благодарностях. Сир Джон Синклер лишь присвистнул в полном восторге. Подобный кунштюк, наверное, раз в жизни выпадает на освидетельствование. Де Ламье изумленно покачивал головой и надувал щеки, чтобы изобразить причастность. И никто не заметил одной странной оговорки, что вырвалась из уст почтенного Теллермана.

А молодой рыцарь заметил.

И пока тот Филипп, что был явлен вовне, обрабатывал нежданную купеческую щедрость, тот, что скрыт внутри, яростно перебирал струны собственного изрядно заржавевшего ума. Наконец, когда дело было сделано, бургундец спросил, как бы невзначай:

– Простите, милостивый мэтр Теллерман, к вам не обращались случайно с подобной просьбой незадолго до нас? Фураж, провизия для бойцов?

– Нет, сир рыцарь, не обращались, да и кто бы мог – город на карантине!

– Вы сказали, досточтимый мэтр, «у нас в гостях не ордонансовая рота». И это правда. В Бургундии нет ордонансовых рот[54], они есть только во Франции милостью Его Величества короля Людовика XI, – сказал де Лален и быстро покосился на шотландца.

– Ах, понял, понял! Это же просто к слову пришлось! Ваших людей едва полсотни, вот я и сравнил. Тех-то в роте где триста, а где и четыреста! Поболе вашего, откуда и сравнение, возможно, не самое удачное в наше неспокойное время, прошу простить! – пояснил купец, не моргнув глазом и не изменившись в лице.

Лицо у него вообще не меняло выражения – все та же презрительная маска с оттопыренной губой. Глаза же и вовсе на протяжении всего разговора смотрели в одну точку. Ну, или так казалось – на складе было не сказать чтобы светло. Шотландец в рыжий ус не дул, будто не поняв намека. Или и правда не дошло.

Филипп сделал вид, что объяснением удовлетворен, договорился о времени поставки на адрес и откланялся. Откланялись и его спутники, потому как что еще делать?

* * *

На улице рыцарь подождал, пока Синклер не сойдет с крыльца на свое место во главе отряда и, задав направление, отдал приказ на продолжение марша. Колонна двинулась, а бургундец, придержав Уго за руку, считал взглядом, как проходят мимо куцые шеренги его уполовиненного войска. Когда с крыльцом поравнялись жандармы, оба товарища пристроились в хвост.

– Надо поговорить, – буркнул де Лален.

– Ловко ты нашего бравого воина сплавил, ловко! – ответил Уго, хлопнув рукавица в рукавицу. – Ты тоже не доверяешь купчине? У-у-у, морда! Так бы и двинул!

– Я, знаешь, внял твоим наставлениям и не доверяю теперь никому. С одной стороны, ну бывает, сказанул человек. С другой – откуда ему да в здешних краях известно, что у Людовика в ордонансах вечный некомплект и положенных шестисот всадников днем с огнем не сыскать – где три сотни, где четыре?

– А, ты об этом!

– А ты?