Опасные земли

– Неубедительно, – согласился Филипп. – Я и себя сейчас убедить не в состоянии. Мне бы сейчас не убеждать, а помолиться за удачу дона Гектора. Что-то долгонько они…

– Смотри, выходит! – Уго показал на открывшуюся дверь дома.

На ступеньках в самом деле появился испанец, вытиравший руки окровавленной тряпицей. Де Лален, словно забыв о больной голове и вновь пострадавшей груди, едва не подпрыгивая, побежал через двор. Доктор глянул на рыцаря. Покачал головой. Вздохнул. И еще раз покачал головой.

– Я… Мы с доктором Хименесом сделали все возможное. Но… – он пожал плечами.

– Умер?! – выдохнул Филипп.

– Пока не умер, но вот-вот, м-да. Пройдите к сэру Джону, он в сознании, последний пароксизм витальных сил, да-с. Желает с вами попрощаться. Думаю, надо уважить.

Рыцарь невежливо отодвинул испанца железной дланью и ринулся в залу, где проходила операция. Подле стола, очищенного от посторонних предметов, грудой валялись доспехи. На столе, поверх окровавленной скатерти, облитый светом ламп лежал Синклер.

«Господи, кто бы мог подумать, что в шотландце окажется столько крови! И как он еще жив!»

Но сэр Джон был жив. Он поднял голову и, увидев Филиппа, произнес:

– Простите, брат рыцарь. Я вас обманул.

Глава 9 Тень

Когда-то я умел хорошо искать и убивать. Не уверен, но, кажется, это была моя профессия. Не уверен, потому что не помню, кто я, даже имени не помню. Полноте, я даже в собственном существовании не уверен. Иногда кажется, что это высокое крепкое тело мне мерещится в те мгновения, когда я появляюсь из небытия среди огней над болотом, из бытия в огнях над болотом, которые куда реальнее. Да и избитое слово «я» применяю к себе по привычке, потому что надо же как-то себя называть. Нет уверенности в том, что есть это самое «я».

Точнее, до недавнего времени не было.

Но вот я впервые не выполнил задания. То, что надо мной, то что над нами, то, что заставляет светиться болотные огни, послало меня искать и убивать, а я по непонятной причине не смог. Такое случается, хотя со мной не случалось до этого момента. Я должен был забрать жизнь и вернуть то, что было украдено. Для этого и только для этого меня собрали воедино и отпустили вовне бесконечного мерцания.

Я подвел хозяина. Хозяин… кажется, и его я знаю очень давно, но не могу вспомнить, кто он.

В любом случае мое задание, хитрый человек, которого правильнее называть «Ключ», ускользнул, захватив и то, что было украдено, какую-то книгу. Теперь он в сопровождении вредного старика и двух воинов мчится в Город, поэтому Хозяин призвал меня домой. К вечному мерцанию среди огней над болотом.

Я провел в них века, а может – тысячелетия, лишь иногда собираясь, чтобы искать и забирать жизни. Ныне меня отпустили надолго. Очень надолго. Было время подумать, а проклятый швейцарский мизерикорд, всегда вонзавшийся в мою бедную голову, когда мысль забредала не туда, оказался слишком далеко, чтобы причинить настоящую боль. Ведь я не помню не только себя, но и времени без боли – я привык.

И вот я возвращаюсь домой в стальной летающей машине. Вокруг привычно роятся недолговечные людские жизни, которое я втягиваю в себя, как водоворот, не прилагая усилий. Кто-то сопротивляется, кто-то сопротивляется отчаянно. Они вопят от ужаса, не зная, что их ждет нечто худшее, чем смерть.

Только тогда я точно понял, что именно. Они поселятся вместе со мной среди огней, быть может, навсегда, ведь болото, что зажигает их, очень старое. В человеческом языке нет слов, чтобы описать, насколько. Наверное, есть цифры, ведь вереницу нулей после единицы, как я узнал, можно возвести в любую степень. Но слово для такого числа не существует.

Болото, поглотившее меня, старше времени, старше пространства, старше самой вселенной. Хотя оно расколото, оторвано от каких-то важных составляющих частей, хотя могущество его уменьшилось почти бесконечно от изначальных значений, умирать, растворяться в реке времени оно не собирается. Следовательно, запалив огонек, как я, мерцать над болотом придется так долго, что вечность покажется слишком коротким словом.

Так я усвоил первую истину: я есть. Если есть другие, чьи жизни довелось забрать мне, значит, я тоже есть. И кто-то забрал меня самого, или как я оказался в этом вечном болоте?

Не могу вспомнить, но люди не слишком отличаются друг от друга – наполнены страхом, пустыми мечтами и тягой к неважному, так что – да, верещал. Когда до меня дошла первая истина, удар был так силен, что сознание покинуло меня. Не так, как в вечных огнях, произошло нечто странное, будто я наладился в обморок, как это было принято среди нежных барышень в годы моей юности. Или среди куда менее нежных личностей после доброго удара в череп.

Поймите, тело осталось в строю, а разум будто бы вырвало из головы.

И тогда они стали вырываться наружу и вопить. Звать на помощь. Они, которых забрал я, которых забрали до меня.